Кажется, в комнате внезапно закончился кислород. Вилд ван Хорн никогда не просил прощения. Одна мысль о такой возможности казалась абсурдной.
Пока я растерянно соображала, нужно ли мне что-то ответить или просто оттолкнуть преграду в сторону, его рука мягко завладела моими пальцами. Черт, снова это бессильное онемение начало подниматься от ладони вверх — к локтю, к плечу.
— Ты никогда не пыталась дать мне отпор, Лина. — В его голосе звучало само искушение. — Признайся, своей гордостью ты наказывала не только меня, но и себя.
А что у меня было, кроме гордости? Ну, ладно, Джокер, хочешь наказания?
— Иди за мной.
На этот раз он посторонился без малейшего колебания. Мы — я первая, Вилд за мной — прошли в кухню. Там я намочила в холодной воде полотенце и сунула ему:
— Держи.
Он послушался, только растерянно посмотрел на мокрый прямоугольник у себя в руках. И тут же я коротким правым хуком врезала ему в глаз.
— Теперь приложи к лицу. Мы в расчете.
Все-таки он очень быстро двигался. Я даже не заметила, как меня дернули за руку, обмотали ушибленный кулак тем самым полотенцем и прижали к распахнутой на груди рубашке.
Макушку обжигал лихорадочный шепот:
— Прости… прости… прости.
Каждое это слово словно поворачивало во мне глубоко и надежно спрятанный вентиль. Сначала, с трудом, срывая многолетнюю ржавчину с резьбы, затем легче и, наконец, я охнула, всхлипнула и зарыдала в голос, уже не пытаясь сопротивляться.
Единственное, чего я боялась сейчас — показать Джокеру свое лицо, и потому изо всех сил уткнулась носом ему в грудь. Когда казалось, что жидкость вот-вот закапает с подбородка, я вытирала щеки о его рубашку и продолжала завывать.
Когда я совсем обессилела, и казалось, что колени уже подламываются, меня подняли на руки и отнесли в спальню. Уже плохо соображая, что происходит, почувствовала, как лицо обтирают все тем же полотенцем, затем с меня сняли ботинки, закутали в покрывало и легко поцеловали в нос:
— Спи.
Проснувшись в первый раз, я некоторое время рассматривала потолок и пыталась сообразить, где нахожусь. Вспомнить помогла чашка горячего чая, появившаяся перед моим лицом буквально из ниоткуда.
— Пей. — Прозвучал над ухом голос Джокера.
Я жадно вцепилась в гладкие фаянсовые бока. Чай, горячий, с лимоном и медом. Как он понял, что я хочу именно такой? Присев на край кровати, Вилд наблюдал, как я с наслаждением тяну ароматную жидкость. Более того, он улыбался!
Похоже, пока я сидела на крыше, а потом отсыпалась у себя дома, в мире произошло что-то важное. И мир стал лучше? Как-то даже страшно было в это поверить.