Его лицо исказилось от рычания.
— Люди привели сюда Аграмона, а мы страдаем от последствий. Но у нас, наконец-то, есть шанс изгнать его яд из нашего мира. Не говори мне, что ты не сделала бы то же самое.
Как бы Грета не хотела возразить, могла ли она с уверенностью сказать, что не стала бы платить похожую цену за то, что ей дорого… например, за шанс попасть домой?
— Мне не так повезло. Бремя свалилось на меня, хотел я того или нет.
— Значит, вторжение в мои сны было лишь ещё одним развлечением, прежде чем придет время сдать меня?
— Я не буду извиняться за то, что, как я думал, было необходимым, чтобы уничтожить урон, который люди нанесли моей земле. Но я никогда не соглашался… это никогда не влияло на то, что между нами…
— Откуда ты знаешь, что это были люди? — выкрикнула она, подчёркивая свои слова ударом ему в грудь, отчаянно пытаясь втолкнуть в него всю свою ярость. — Как именно люди привели демона в твой мир? — закричала она. — Ну? Расскажи в подробностях. Покажи мне… — удар, — …чертовы… — удар, — …доказательства! — удар.
Он снова схватил ее за плечи, обнажая зубы. Ее дыхание было обрывочным и болезненным, прошло мгновение перед тем, как он встряхнул ее, и Грета заметила, что ее гоблин — нет, не ее, никогда не был ее — выглядел почти полностью нормально, кроме искривленности его губ из-за нетерпения.
Это Грета чувствовала себя теперь как безконтрольное, бушующее чудовище.
— Ты и есть доказательство, которое мне нужно. Твоя кровь это докажет!
С горящими глазами и пронзительным проклятьем, он вцепился в ее голову дрожащими руками и обрушился на нее с жестким поцелуем, который доказывал, насколько сильно Айзек себя контролировал до этого момента, насколько крепко поводок сдерживал его истинные чувства.
Она вздрогнула и обхватила его за плечи.
Настоящие.
Кончики его когтей задели ее часть шеи у затылка.
Настоящие.
Его заостренные резцы сжимали нежную плоть ее губ, а его тело было подобно твердой скале напротив нее.
Настоящие.
Это не было сном. Это было намного реальней, чем все, что она когда-либо чувствовала.
Намного реальней… и намного опустошительней.
Она убедила себя, что их поцелуй две ночи назад был лишь настолько интенсивным, насколько она его помнила, ведь это было во сне. Она убедила себя, что реальность даже нельзя было сопоставить с этим. Она измучилась от разочарования. И все же, когда ее чувства напряглись до предела, и ее тело ожило от жара, противоположное было правдой. В его поцелуе она почувствовала то, что она никогда не испытывала прежде — слияние с Айзеком, который досаждал ее во снах, и Айзек, который мучал ее в часы бодрствования.