Тяжело сглотнув, она посмотрела на него. Его плащ с меховой подкладкой был распахнут на горле, и вокруг шеи вились темные с фиолетовым оттенком волосы. У него была квадратная форма лица и резкие черты, хотя щеки были бледными и гладкими в темноте леса.
Как и большинство гоблинов, он был высоким и широким, сложенным так, словно кто-то высек его из куска гранита. Айзека не трудно было представить в смертельной борьбе за трон гоблинов, каким бы молодым он не был.
Он потер живот с болезненным выражением лица:
— Зачем ты это сделала?
«Потому что я знала, что это был ты?»
— Как ни странно, мне не нравиться быть атакованной сзади чужаками.
Его поразительные фиолетовые глаза встретились с ее.
Лживые глаза.
Манипулирующие глаза.
Глаза, которые она видела в своих снах слишком часто. Он издал тихий смешок.
— Ам, но я не чужой для тебя, не так ли?
Она боролась против его глубокого голоса с акцентом и озорной усмешкой, играющей на его губах, напоминая себе, что все это было притворством. Все их отношения основывались на лжи и уловках, и Грета не собиралась снова на них попадаться.
— Но раз ты упомянула об этом, — продолжил он. — Кто из нас притаился в Гоблинском Лесу в худший шторм за весь год?
Она закатила глаза. Конечно, если он хотел продолжить эту тему, то, строго говоря, это был Гоблинский Лес, и он, строго говоря, был королем Гоблинов. Она действовала незаконно.
Технически.
Не то, чтобы ее волновали такие мелочи, как юридические границы. Не тогда, когда речь идет о выполнении своей работы. Особенно на территории под правлением гоблина, единственная претензия на славу которого, состоит в том, что он был самым молодым монархом Милены за все времена.
— Это не может быть худший шторм за весь год, — сказала она. — Я уверена, что тот, который прошел две недели назад был таким же плохим. Разве на Милене вообще бывает погода, отличная от дрянной?
Он усмехнулся, и его лицо преобразилось. Внезапно он стал мальчишкой, которого она встретила тем вечером в Маидре, который улыбнулся ей и заставил чувствовать себя своей впервые с… ну, с тех пор, как она оказалась здесь в ловушке. Как единственный человек в мире, где ее вид унижался, и любое предположение об их присутствии порождал яростную жажду крови, признание и вероятность дружбы были тем, что она никогда не думала здесь встретить.
Но она не хотела, чтобы он снова был тем мальчишкой. Он должен был стать королем гоблинов. По крайней мере, тогда она знала, как держаться — как можно дальше.
— Я не знал, что вы так сильно волнуетесь о погоде, Данем, — поддразнил он. — Возможно, она так бесит тебя, потому что остается единственной раздражающей вещью за пределами твоего влияния.