Он сидел на подоконнике и что-то говорил в темноту. Я прислушался.
- Ах, хорошо, уж как хорошо-то... Акация поди расцветёт скоро.
На работе в первые дни Дмитрий вёл себя очень странно. Спускался с бетоновозной эстакады в блоки к арматурщикам и громко объявлял:
- Я ваш новый начальник участка - Дмитрий Афанасьевич Скирдин.
Всем по очереди совал расслабленную руку и смотрел в упор ничего не выражающими глазами. Садился на арматуру или на груду грязных, отработавших своё опалубочных досок, закуривал и молча просиживал по полчаса. И невозможно было понять: наблюдает он за работой бригады, думает о чем-нибудь или просто дремлет. Потом, поднявшись на эстакаду, наваливался грудью на перила и долго смотрел вниз... Обрывистые откосы котлована тоненькими струйками источали слезы порушенной земли. Утопая по ступицу в грязи, со стоном взбирались на гору самосвалы. На рисберме - бетонном поле у подножия ГЭС - стояли инструменталки, кладовки, обогревалки. Их здесь называли бендежками. В водянисто-серых снежных шапках эти временные строеньица стояли, сгрудившись, кучками, будто сбежались соседи на минутку побалагурить, покурить, да так и пристыли, прижавшись друг к другу козырьками крыш. Из их железных труб тянулся синими струйками дым. Поднявшись повыше, он курчавился, а потом таял, с грустью растворялся в прозрачном воздухе. Остатки чёрных зимних туч так низко проносились над землёй, .что казалось, вот-вот зацепятся за стрелы портальных кранов.
В бригадах на нового начальника смотрели подозрительно, с опаской.
Степан Ильичёв, человек злой на язык и жадный до работы, говорил товарищам:
- Ну и начальника господь послал.
- А что?
- Или не видишь? Он не на тебя, а сквозь тебя смотрит. Буравит...
Вскоре на участке состоялось общее собрание. Так многолюдно, как в тот вечер, в красном уголке ещё никогда не бывало: пришли даже те, кто вообще не ходил на собрания. В масках, откинутых на затылок, в брезентовых костюмах, похожие не то на водолазов, не то на стратонавтов, арматурщики сидели на полу, на табуретках и курили, обволакивая друг друга крутым табачным дымом. Ожидая чего-то необычного, разговаривали вполголоса, а когда, наконец, начал говорить Дмитрий, то сразу смолкли, притаились.
Дмитрий, усталый и хмурый, разгладил свои длинные редкие волосы, кашлянул в кулак:
- Я вот тут этими днями присматривался к нашему коллективу. Народ все молодой, славные такие ребята...
Он поднял голову, и рабочие не узнали своего начальника. Он смотрел на людей по-детски искренним и ласковым взглядом, улыбался им, как улыбаются тому, кем восхищаются. И никто не удержался, каждый улыбнулся ему в ответ. Зашумели, задвигались ребята. А Дмитрий уже сменил улыбку - лукавинка сощурила его глаза: