— Вот и я так говорю маме, — Боря тряхнул головой, — а она говорит, если и тут будет война, мы сбежим в другой… в другую страну. Она говорит: здесь тоже опасно, надо выживать.
Я хотела сказать еще что-нибудь, но прикусила язык: как я могу осуждать женщину, потерявшую сыновей?
— У тебя погибли братья? — осторожно спросила я.
— Да, — неохотно ответил ученик. — Наш род… он… многие хотят нас убить… хотели. Я остался один из четырех братьев. У меня есть еще сестра, мы двойняшки. Никто не знает, жива она или мертва. Потерялась, осталась… там.
— Какой ужас? — выдохнула я. — Вы пробовали ее разыскать?
— Да, пробовали. И сейчас пытаемся. Мои дяди и двоюродные братья должны… приехать скоро, с новостями. Все женщины нашей семьи, кроме сестры, уже здесь, мужчины ищут оставшуюся там родню, рискуют жизнью, один я… — Боря пнул камень у дороги.
— Ты все равно слишком молод, чтобы воевать. Только обещай мне, что больше ни для кого не будешь рабом. Я расскажу тебе, что такое превышение самообороны и как этого избежать, — пошутила я.
Бадынов кивнул, а я с тоской подумала о том, что лезу не в свое дело. Так недолго потерять дополнительные уроки и лишиться подработки. Все равно. Я решила, что навещу Бадыновых на каникулах и проведу с родителями Бори серьезную беседу.
Боря послушался моего совета. Он перестал подчиняться Коле и его приятелям. В начале новой четверти Измайлов собрал целую банду пацанов со своего района, чтобы усмирить «раба». Бадынов шутя разметал всю толпу снисходительными подзатыльниками. Большого ущерба нападавшим он не нанес, но это были ТАКИЕ подзатыльники, что никто из банды больше не решался подойти к новенькому. Этого я уже не застала, Боря рассказал мне о своей победе намного позже.
Глава 2. В которой Даша идет в гости и удостоверяется в том, что любая инициатива наказуема
Глава 2. В которой Даша идет в гости и удостоверяется в том, что любая инициатива наказуема
Она подошла, стуча каблучками по влажному после дождя железу, глянула через ограждение крыши, слегка поежившись.
— Привет!
Кэльрэдин кивнул, стараясь не показать, как рад ее видеть, как трепещет его сердце. Если бы он мог, не просыпался бы никогда. Обрел бы здесь, в этом странном мире, свое место, приспособился бы, лишь бы быть рядом с возлюбленной, так скоропостижно его покинувшей.
Кэль потерял счет дням. И только ночи помнил, каждую, особенно ту, в которую приснился их первый общий на двоих сон. При дворе многие давно поговаривали о том, что Властитель тронулся умом. Со всех концов Ондигана съезжались знатоки сновидений. Кэль перепробовал десятки заклинаний, выпил сотни кубков с зельем, придающих снам явственность, сплел тысячи магических узлов.