— Вот именно.
— И что, всё решит арифметика?
— Вселенная именно так и работает, хочешь ты этого или нет. И так было всегда, с самого начала, задолго до появления людей, — что-то незнакомое, смотрит на меня сквозь узкие щёлочки глаз. И одновременно, мне кажется, где-то я его уже видел. ЭТО... Видел, но где? — И вообще, Кир, не передёргивай! Тебе не придётся никого убивать. Нам обоим известно — на это ты неспособен, — губы кривятся в ехидной ухмылке. — Или способен? Если не лицом к лицу, а нажатием клавиш?
— Отвали! — я иду на выход.
За спиной слышится лёгкий топот, и я оказываюсь в цепких объятиях.
— Не выйдет тебя отпустить, я слишком много уже рассказала...
— Убьёшь меня, что ли? Не смеши!
Я пытаюсь сбросить её руки. Не тут-то было! Тонкие пальцы впиваются в руку. Девчонка, будто из стали!
— Кир, ну куда ты пойдёшь? На пляж, лакомится мороженым?
Она словно читает мысли. И я сдаюсь.
— Ладно... Говори, что хотела. Но скажу тебе сразу, эти совпадения меня напрягают. Аппаратура, возникшая, словно по волшебству, и случайное наше знакомство. Хочешь сказать, ты не догадывалась, что я хакер?
Она изумлённо хлопает ресницами.
— Кир, ты чего? Паранойя? Сам подумай, откуда я могла это знать? Тебя не может выследить ГСН, зато это удаётся обычной девчонке?
— Или твоему парню.
До чего противно произносить: «твоему парню»!
— Думаешь, он умнее Маяка? И с чего нам тебя выслеживать?
— Да откуда я знаю!
— Признай, что ты говоришь ерунду. Просто сядь, подумай спокойно минуту, а после — признай.
Она усаживает меня в кресло и забирается мне на колени. Наверное, чтобы я мог спокойно подумать.
В чём-то она права. Я не топовый хакер, не вхожу даже в сотню. Неуловимый лишь потому, что никому нафиг не нужен. Идея, что тайные организации будут за мной следить — полный бред.
И самое главное. Я вдруг понимаю: странным образом оказавшись героем шпионского фильма, нельзя просто уйти загорать, после ни разу не вспомнив о загадочных девушках с внешностью супермодели, красных спорткарах, и прицепах, набитых нелегальной аппаратурой.
Даже, если тебе нагло врут.
Я понимаю: у меня просто нет выбора. Иначе, я каждый день, сколько бы их у меня не осталось, буду жалеть. Есть ли он вообще, этот выбор? Хоть когда-нибудь, хоть у кого-то?
Разберёмся...
— Хорошо. Я согласен, рассказывай.
Она улыбается.
— Теперь у людей нет свободы, и нет настоящей мечты. Одни электронные грёзы. Даже на отказавшихся от чипов планетах пофантазировать не получится — быстро выяснится, что мечтаешь ты незаконно, совсем не о том! Но мы с тобой, ещё можем мечтать — последние месяцы. И кое-что можем успеть воплотить.