— Конечно, нет, — холодно ответила я. — Первый поцелуй почтенной девушки происходит в день ее свадьбы.
Его ухмылка стала шире, как у волка, и я поняла свою ошибку. Он заманил меня в ловушку. Моя собственная гордость оружие, которое он использовал против меня.
РИМО
Она держала голову высоко, несмотря на свою ошибку. Ее длинные светлые волосы ниспадали на спину. Холодные голубые глаза оценивали меня, как будто я не стоил ее внимания. Идеальная.
Высокородная и собирается глубоко пасть.
— Такая гордая и холодная, — сказал я, проводя пальцем по ее щеке и шее. — Совсем как старый добрый дядя Данте.
Она отвернулась с отвращенным выражение. Я рассмеялся.
— Ах да, эта дурацкая гордость. Не могу дождаться, когда избавлю тебя от неё.
— Я унесу эту гордость с собой в могилу, — надменно сказала она.
Я наклонился еще ближе, мое тело слегка прижалось к ее.
— Поверь мне, убить тебя последнее, о чем я думаю. — я позволил своим глазам исследовать ее тело. — Есть гораздо более занимательные вещи, о которых я могу думать.
Ужас мелькнул на ее лице, но тут же исчез. Но я видел. Так что смерть не беспокоила девушку, по крайней мере, она так думала, но мысль о том, что я прикоснусь к ней, добавила щели в эту гордую внешность.
— Значит, ты никогда раньше не целовала мужчину, — задумчиво произнес я, наклоняясь так близко, что наши губы почти соприкоснулись.
Она стояла на своем, но легкая дрожь пробежала по ее телу. Она сжала губы, отказываясь отвечать.
— Это будет весело.
— Моя семья и жених разрушат Лас-Вегас, если ты причинишь мне боль.
— О, я надеюсь, что они это сделают, чтобы я мог искупаться в их крови, — сказал я.
— Но я сомневаюсь, что ты стоишь их хлопот, когда я закончу с тобой. Или твой жених согласится на останки другого мужчины?
Наконец она сделала шаг назад.
Моя улыбка стала шире. Ее взгляд метнулся к чему-то позади меня. Кому-то. Я проследил за ее взглядом на Фабиано. Его глаза встретились с моими, выражение его лица было жестким и безжалостным, но я знал его насквозь. Он знал Серафину с детства, играл с ней. В его глазах мелькнуло напряжение, но он не пришел ей на помощь, как и Нино с Савио.
Я повернулся к ней.
— Никто тебя не спасет, так что лучше перестань надеяться на это.
Она прищурилась.
— Я решаю, на что надеяться. Ты можешь править Лас-Вегасом и этими людьми, но не мной, Римо Фальконе.
Никогда и никто не выплевывал мое имя так, и это вызывало во мне гребаный трепет.