— Адамо бунтует, но он все еще Фальконе. Стоит ли давить на него сильнее?
Нино покачал головой.
— Думаю, это заставило бы его отстраниться еще больше. Мы должны надеяться, что он придет в себя в конце концов.
— Посвящение перед нашими младшими офицерами и капитанами. Если он откажется ... — я замолчал.
Нино кивнул, потому что понял. Отказ Адамо от татуировки был бы позором, предательством. Было только одно наказание за отказ от татуировки: смерть.
— Полагаю, нам не в первый раз придется убить значительное количество Каморристов, — сказал я.
— Эти люди верны. Было бы неудачно избавиться от них, и мы столкнулись бы со слишком многими противниками сразу.
— До этого не дойдет.
Нино снова кивнул и тихо встал рядом со мной.
— Ты дал Серафине что-нибудь от боли?
— Боли? — эхом отозвался я.
— Ее рана может причинять боль.
— Порез неглубокий. Это не может вызвать у нее ничего, кроме легкого дискомфорта.
Нино покачал головой.
— Именно так я думал, когда лечил рану Киары, но она была удивительно чувствительна к боли. И Серафина не будет отличаться. Может, даже хуже. Возможно, это первый порез, который она получила, возможно, это вообще первый акт насилия, Римо. Она будет чувствовать боль глубже, чем мы с тобой.
Я обдумал его слова и понял, что он, вероятно, прав. Из того, что я узнал, Серафину, вероятно, никогда не били ее родители. Первый акт насилия ... я не зацикливался на этих мыслях.
— У нас есть что-нибудь от боли?
— У меня в комнате есть Тайленол. Я могу принести его ей после ужина. Киара снова готовит лазанью с сыром.
— Нет, я отдам ей, когда принесу кусочек лазаньи.
— Хорошо, — пробормотал Нино, внимательно глядя на меня.
— Что? — прорычал я, его молчаливое осуждение действовало мне на нервы.
— Первоначально план состоял в том, чтобы держать Серафину в Сахарнице.
— Сначала я не знал, что она за девушка. И здесь она в большей безопасности. Я не хочу, чтобы кто-нибудь до нее добрался. Это разрушит мои планы.
— Я принесу Тайленол, — сказал Нино, оборачиваясь и оставляя меня стоять.
Я вошел в дом и прошел на кухню, где пахло травами и чем-то еще более пряным. Киара оторвала взгляд от разделочной доски. Она нарезала помидоры и бросила их в тарелку с салатом.
— Здесь никто не ест салат, — сказал я, направляясь к ней. Напряжение ее тела было едва заметным.
— Я ем, и Нино тоже, и, возможно, Серафина тоже предпочитает оставаться здоровой, — сказала Киара.
Я остановился рядом с ней и заглянул в духовку, где на большой сковороде плавился сыр.