, всем говорит, что ты сильно привлекла его внимание». – «Мне все равно, Фло. Мне все это надоело». – «Слушай, ступай домой и посоветуйся с родителями». Значит, кто-то все-таки был готов к тому, чтобы работать с
моими родителями? В любом случае было уже слишком поздно, потому что с той самой минуты, когда я сказала, что ухожу из профессии, отец больше не разговаривал со мной. «Подумай обо всем хорошенько, Виктуар, и перезвони мне».
Я уже обо всем подумала. И ей не оставалось ничего, кроме как свыкнуться с этим решением.
* * *
На следующий день была назначена моя последняя фотосессия для Grey Magazine – настолько популярного итальянского журнала, что о нем никто ничего не слышал. Мама поехала на съемки вместе со мной. «Ты можешь присесть вот тут». – «Но, Виктуар, разве не стоит их спросить, не будут ли они возражать против моего присутствия?» – «Нет». Фотограф подошел и поздоровался со мной, но я ничего ему не ответила. Затем меня поприветствовала дизайнер, молодой итальянец, на вид которому было от силы лет пятнадцать: «Здравствуй, Виктуар, как твои дела?» – «Слушайте, мы можем уже начать? Я очень устала». Это возымело моментальный эффект: чем хуже я себя вела с ними, тем быстрее они старались откликнуться на любое мое требование. Происходило то, о чем я всегда подозревала: за последние несколько месяцев этот феномен я наблюдала со стороны сотни раз – теперь пришла моя очередь действовать.
Очень быстро дизайнер впал в панику и полностью потерял контроль над ситуацией. Мне принесли плохо проглаженное платье, которое паровым утюгом он попытался догладить прямо на мне. «Что вы, по-вашему, делаете? Вы с ума, что ли, все сошли?» – «Извини, Виктуар, извини». – «Смотрите лучше за тем, что вы делаете, вместо того чтобы извиняться!» Спустя какое-то время мама подошла ко мне и с отвращением на лице попросила вести себя пристойно. «Это не моя вина. Этот парень настоящий идиот!»
К сожалению, фотограф оказался еще большим непрофессионалом, чем дизайнер. Его медлительность выводила меня из себя – зачем столько времени было проверять настройки у камеры, будто он собирался сделать фотографию века? Он заставил меня сесть на подлокотник кресла эпохи 1970-х годов и ждать целую вечность, пока он наведет резкость. «Все в порядке, Виктуар, тебе не очень неудобно?» Вовсе нет, кретин, – мне подлокотник впивается прямо в зад, и мне это безумно нравится. Он все еще возился с настройками, когда один из прутьев больно врезался мне в ягодицы. Когда боль стала просто невыносимой, я встала. «Ой нет, оставайтесь на месте». – «Я не собираюсь оставаться на месте, мне больно. Когда вы закончите возиться, я сяду и мы, наконец, сможем работать».