Конечно, мне интересно было поближе познакомиться с таким неординарным человеком.
Мы «били дальняк» — третьим грузчиком работал высоченный грек по имени Алекс, — и я внимательно наблюдал за Бабасом. Он принимал мешки только «на стакан», игнорируя другие приёмы. Причем без малейшего усилия. Бабас подходил к транспортёру, поворачивался, и мешок словно сам вскакивал ему на плечо в позицию «стакана». А длиннющему Алексу (Бабас был ему по плечу) для этого требовалось совершить целый ряд промежуточных операций. Остановить мешок на ленте. Сделать полуприсед. Взять «стакан» на плечо. Выпрямить свои длинные ноги. Развернуться… И когда грек бежал потом, придерживая руками этот не совсем отцентрованный «стакан», возникало опасение, что мешок вот — вот сползёт на пол. А на широком плече Бабаса мешок стоял как влитой.
Мне любопытно было посмотреть, как Бабас будет бить верхние «этажи» при своём малом росте. Тем более, что вчера вышло новое распоряжение: «увеличить высоту ряда на одно значение». То есть теперь нужно было укладывать мешки не в 13, а в 14 «этажей».
Здесь ветеран тоже нашёл выход. Верхние «этажи» он бил с первого «этажа» следующего ряда, наступая на мешок, который предварительно бросал на пол. Такой «трамплин» мы использовали при погрузке колхозных тележек.
Когда Бабас перед «серёдкой» ушел отдыхать, я по ходу дела спросил напарника:
— А почему его зовут Бабас?
— Это по — гречески означает «папа».
— Понятно.
Действительно, Бабас годился Алексу в отцы.
— А он всегда так работает?
— Как?
— Ну «стаканом».
— Всегда. Это ведь он «стакан» придумал.
— Да? Я не знал. А натирать парафином ленту и пришивать нейлоновые накладки — его изобретение?
— Насчёт этого я не в курсе. Но вот «трамплин» тоже он придумал. Он ведь здесь со дня открытия цеха.
Вон оно что! Оказывается, Бабас — на самом деле отец, отец всех селитровых грузчиков, родоначальник технологии селитровой погрузки. Именно он создал те оригинальные технические приёмы, которыми пользуются до сих пор все грузчики и которые так облегчают им жизнь. Ай да Бабас!
Часа в два ночи мы сели подкрепиться. Алекса неожиданно прорвало. Не стесняясь постороннего человека, ведь меня он почти не знал, прямодушный грек на чем свет стоит стал крыть начальство.
— Вот, козлы! Мало им 13 «этажей», надо ещё прибавить. Всё план гонят. Они и на этом не остановятся, заставят нас мешки под самый купол бить.
— Могут, — поддержал я праведное возмущение Алекса, вспомнив рассказ Сявы о двухметровом грузчике, бившем 18 «этажей». — Когда я пришел, только 12 били, потом 13, а теперь вот 14. И это за полтора года.