Не успели мы с Тагиром «отходить ближний», как послышалось тарахтение тракторов, которые подъезжали с другой стороны железнодорожных путей. Рустам остановил транспортёр красной кнопокой и со скрипом начал раскрывать противоположные от конвейера ставни вагона. Мы кинулись ему помогать. Наши лица обдул легкий осенний ветерок.
С тележки в вагон запрыгнул толстячок в синей спецовке — видимо, старшỏй, и поздоровался с нами за руку. Один его глаз смотрел на нас, другой — на Кавказ, толстяк слегка косил.
— Ну что сами будете грузить или помочь? — предложил Рустам.
— А сколько возьмете?
— Как обычно — червонец за тележку.
— Не — е, дорого, мы и сами справимся, — запыхтел косой пузан. — Вон я каких орлов привез! Давай, запрыгивай сюда, ребятки!
В вагон забрались еще четверо деревенских амбалов.
— Ну, как хотите! Только учтите, если потом заплачете, цена будет уже другой! — предупредил Рустам.
— Не заплачем, вы втроем работаете, а я четверых грузчиков привез. Если не будут справляться, я и сам помогу.
— Тогда — вперед! — Рустам нажал красную кнопку, а Тагир забрался под резиновую ленту и стал обильно натирать ее куском парафина.
Потеха началась!
Парафированная резина через каждые 6 секунд с огромной скоростью выплевывала из транспортёра мешки. Колхозники неуклюже принимали их на живот, едва удерживаясь на ногах от сильного 50–килограммового удара. Потом долго разворачивались, боязливо прыгали с грузом в руках из вагона в тележку, роняли мешки, поднимали их снова, выстраивая неровные штабели. Поняв, что его грузчики не поспевают, в эту сумятицу включился, как и обещал, толстый старшой. Но и это плохо помогало. Колхозаны сталкивались лбами, мешки валились у них из рук. Не успевая «бегать на дальняк» крошечной по сравнению с вагоном грузовой тележки, горе — грузчики навалили посередине целую гору мешков.
Зрелище было комичное и жалкое!
Мы сидели на мешках с селитрой и ждали развязки. Она наступила скоро. Принимая очередной мешок на свой большой живот, толстяк не удержался и рухнул на спину. Бумажный мешок порвался. Мелкие желтые зерна осыпали его бабью оплывшую грудь и круглое лицо, стекая горячим потоком на дощатый пол вагона.
— Ай — ай, в глаз что — то попало! — завопил толстячок, дрыгая ногами и прикрывая руками лицо.
Я подбежал к нему с бутылкой воды. Рустам кинулся к красной кнопке — транспортёр успел уже накидать в вагон груду мешков. Некоторые из них порвались, залив всё вокруг желтым селитровым морем. Тагир помог мне отодрать руки толстяка от лица и промыть его.
Береги глаза — первая заповедь грузчика! Не дай Бог в них попадет селитра, можешь и вовсе остаться без органа зрения. Но всё вроде обошлось, пузатый старшой отделался легким испугом. Хотя мне показалось, что его раскрасневшийся, как уголь, правый глаз стал косить ещё больше.