Причём, я увидел удовлетворение на лице Магистра Владлена, не понявшего сути происходящего поглощения мной его энергии. Он точно не видит, что творится на самом деле, или делает вид, что не видит? Ну конечно, он чувствует странность, но не видит её, в отличие от меня, с моим даром «Чтения Создателя».
Завершив сеанс, он облегчённо вздохнул и тяжело встал. Видно, что магистр затратил много энергии и ему требуется полноценный отдых.
– Ну-с, молодой человек, поправляйтесь, – сказал он, удовлетворённый своей работой. – Отдых и здоровый сон вам сейчас очень кстати.
– Благодарю Вас, от всего сердца, – я отдал дань уважения магистру, произнося слова благодарности со всем почтением, на которое только способен. – Обязательно воспользуюсь вашим советом и буду спать всё свободное от процедур время, и приступлю незамедлительно.
Прощание прошло довольно обыденно, они вышли с Софьей Павловной, тоже магистром, судя по должности, тут иначе не бывает.
Через минуту вернулась сиделка и тихонько заняла своё место в изголовье кровати, а меня одолела жуткая усталость с желанием немедленного сна. Нет нужды сопротивляться, так что я поддался и задремал с мыслью о новом открытии и радостью, от просмотра плетения Руны Жизни Магистром…
Вскочил, напугав сиделку, от всплывшего видения и принялся вспоминать навеянное сном. Не могу предугадать, что послужило толчком к абсурдной идее, показавшейся реальной и вполне возможной к воплощению из-за моих скудных познаний в области магии. Как говорится, «не зная о невозможности – проще делать открытия». В этом случае тормозов ведь в башке нет!
А мысль проста и сложна одновременно. Нужно пересмотреть само создание рун и вместо плетения попробовать построение. Вот так, хочу, и всё, помня о своих способностях в начертательной геометрии! Ну, вот люблю я точность линий и фигур. Так. Нужна тетрадь и срочно!
– С вами всё в порядке? – сиделка не выдержала созерцания моего бегающего взгляда. – Позвать лекаря? Может, принести что-нибудь, а может, подать утку?
До меня не сразу дошёл смысл последнего вопроса. Я реально подумал о птице, да вообще, о чём угодно, но не о сосуде, предназначенном для справления нужды. А когда дошло… Ой, мама моя дорогая!
– Что? Не-не, не надо мне этого! Вот совсем, – я выпучил глаза на смущённую сиделку, смотревшую именно туда, где собственно сосуд и размещают больным. – Эм, – я подтянул одеяло, – а как имя у любезной?
– Марфа, – она отвернулась, смущаясь.
Девушка потеребила край медицинского одеяния, некую смесь платья с халатом, причём, приталенным, и поправила апостольник, потом ещё больше покраснела, дав мне пищу к размышлению – уж не устанавливала ли она мне это туда, пока я в отключке валялся? Но спрашивать нет желания.