Менестрель вполне оценил всё историческое величие этой глупой (как по мне) затеи и горделиво задрав свой пухлый подбородок к верху, приготовился стать легендой.
Я же, слишком утомлённый всей этой здешней белибердой, почувствовал себя лишь бесправным заложником и твёрдо решил всеми правдами и не правдами отсюда по-быстрому свинтить. Как именно я ещё не знал, но приготовился воспользоваться любым, вполне подходящим для этого обстоятельством.
За воротник затекал дождь. Промокшие сапоги противно хлюпали изнутри влагой. Мы, осторожно перепрыгивая через мусорные ручьи и речки, слегка растянутой цепочкой, легендарно двигались по направлению к древним воротам города.
Красивая блондинка в белых одеяниях (с почти детским озорством во взгляде своих бездонно-голубых глаз) с огромной рекламной проекции, уже привычно пожелала нам в след — неминуемо возрастать.