— Здрасьте, — поздоровалась с ней миловидная девушка, шедшая рядом под ручку с Алёшкой, а он просто кивнул ей головой, будто вчера они с ним виделись.
— Здрасьте, здрасьте, — за Любу с издёвкой в голосе ответила Настя, — нет, ты видала, у неё пузо у носа, а она — здрасьте, вот народ!
Весь вечер Люба провела в слезах.
— Да не реви ты, — успокаивала её мать, — не реви доча, ему ещё отольются твои слёзы. Это что такое ждать велел, а сам не дождался? Ничего и тебя замуж отдадим! Я вон, какое приданное тебе собирала зря, что ли?
На следующий день Люба подбежала к окну, услышав ругань и истошные крики своей и Алёшкиной матери. На пыльной сельской дороге в окружении любопытных глаз соседских тёток женщины таскали друг друга за волосы. Наконец, громко ругаясь, мать Алёшки оттолкнула от себя, не отстающую от неё по части старых русских определений Любину мамашу и сложила руки бубликом на месте, в котором у неё должна была определяться талия.
— Кто письма два года слал? Обнадёживал! — кричала мать Любы.
— Ленин тоже обнадёживал, что жить при коммунизме будем, а воз и ноне там! Так что с того? — отвечала ей Алёшкина мама, — он, что мой Алёшка обещал чего? — увидев подбежавшую к своей матери Любу, Алёшкина мама обратилась к ней, — он тебе, что обещал жениться?
— Она из-за него поступать не поехала! — не отступала мать Любы.
— Куда там поступать? Спасибо скажи, что на глазах твоих осталась. А то вон, вернулась одна уже поступившая! Обрюхатели, и домой отправили!
— Ты мою дочь не тронь! — в спор включилась мать Любиной одноклассницы, — и драка началась с новой силой.
Наконец, сельчане, насмотревшись на бесплатный аттракцион, разняли дерущихся женщин. Но никто не собирался расходиться. Люди стояли плотным кольцом вокруг растрёпанных женщин, словно требовали продолжения развлечения.
Долго бы ещё продолжалось выяснение отношений, но Любе удалось протащить сопротивляющуюся маму сквозь возбуждённую толпу и увести в дом.
Ещё долго Любе невыносимо было пройти по улице. Вечно сидящие на лавках старухи кивали на неё головой и, лузгая семечки, говорили:
— Вон, брошенка пошла. Теперь в девках засидится. Как пить дать!
Засидеться Любе в девках не пришлось. Через год на поля прислали механизаторов из соседнего совхоза. Среди них и был Николай. Рослый, грубоватый, с сильным от прежней работы накаченным торсом. Они встретились случайно в «Сельпо». Переглянулись. Николай пристально наблюдал за ней, пока Люба не сделала покупки. Девушку смущало и то, что за ней наблюдал этот незнакомый парень и то, что в магазине находился Алёшка со своей женой, который привёз её с маленьким ребёнком на лето к своим родителям пожить на свежем воздухе и натуральных продуктах. К тому времени в городе уже не то, что натуральных, никаких продуктов не наблюдалось.