Я решила, стоит последовать советам девчонок и выяснить, что же произошло. После моря подождала Геру у корпуса, поймала его за руку, отодвинула в сторону и спросила:
— Ты что, на меня обиделся? — правда, мой голос прозвучал как наезд.
— С чего ты взяла? — Гера ответил не лучше.
С чего я взяла?
Я возмутилась! Резко развернулась и ушла.
С чего взяла? Да больно ты мне нужен! Я сделала попытку? Сделала! Подошла? Подошла! Остальное — твои проблемы!
Гера игнорировал меня и в обед, и после тихого часа, и на рынке, и снова на море. Ходил крутым, громко смеялся и тем самым раздражал меня очень сильно. Но ближе к вечеру я случайно заметила его на заливе. Сидела с Галей на качелях у корпуса, отвела взгляд и увидела Геру. Он стоял один к нам спиной, положив руки на поручни, смотрел на море. Уверенности, крутости, как днем, уже не было, наоборот, появилось сомнение и что-то еще. Он не мог найти ответа.
Он похож на меня… Вдруг почувствовала расположение, вспомнив, что в сомнениях, в смешанных чувствах я стремилась к морю.
Объявили общий сбор в холле, отряд должен выступать сегодня на летней сцене, петь песню. Гера отделился от всех и сел на маленький стул.
— Петь будем сразу после планерки, — объяснял Владимир Николаевич. — Под мелодию «Что такое осень?» Записываем слова: «Что такое „Солнечный“ сегодня — это утром ранняя зарядка».
Владимир Николаевич диктовал нам куплеты, отражающие нашу лагерную жизнь:
— Что такое «Солнечный» сегодня — это вновь занятия за партой, это дискотека вместе в Джорджем и Романом, строем часто ходим на базары.
Я посмотрела на Геру, его упоминали в отрядной песне — это же здорово! Но Гере безразлично, он смотрел себе под ноги, ссутулился, ему было плохо.
— Что такое «Солнечный» сегодня, — продолжал Владимир Николаевич. — Это море теплое донельзя, это тихий час, в который нам не спится, и любви прекрасные мгновенья.
Я поняла, что речь о нас. Все поняли. Весь отряд. Но Гере стало еще хуже. Казалось, он уже не видел, не слышал, не ощущал и даже не понимал, как выглядит. Сидел, держал руки между коленями, низко опустив голову. Крайнее смятение
— Все же видят, что тебе плохо! — мысленно спрашивала его. — Почему ты не можешь НАСТОЛЬКО не скрывать свои чувства!
За день, наверное, каждая в отряде спросила у меня: «Почему вы поссорились?» Я отвечала им, что пыталась мириться, но он ни в какую. Они взяли с меня обещание, что я попробую еще раз, я сказала: «После планерки». Глядя на Геру, я понимала, это необходимо!
Слова мы записали, сразу отправились к сцене, я притормозила у выхода и, когда Гера, не замечая этого, приблизился, легонько оттолкнула его назад: