Периодически наваждения о лагере продолжали наступать на меня, заставляя думать о Гере, навязывая любовь к нему и завораживая счастливыми воспоминаниями. Не в силах справиться с этим эмоционально, я снова бралась за тетрадь, и она начинала отражать то, что совсем не было в моих обычных мыслях. Я терялась.
Саша обручился в церкви со своей девушкой, мама ездила к ним в ноябре, а в декабре у него отказали ноги. Я снова его видела, снова его комната и много солнечного света, стояли и обнимались молча, боясь шелохнуться и отпугнуть друг друга.
Дни проходили, в январе, перед экзаменами, выделили около недели на подготовку, но вместо того, чтобы учить, первые четыре дня я непрерывно писала, но нет, не о Саше, а о том, как ехала в лагерь, о Гере, о его ухаживаниях и первом поцелуе. Домашние думали, что переписываю лекции, я не пыталась их разубеждать, но писала, писала, писала. Одна тетрадь кончилась, взяла другую, а потом, когда прервалось, пошла учить высшую математику.
Меня гоняли на экзамене, но я ответила на весь билет, а так же на все вопросы курса, решила все задачи. Преподаватель глянул на огромное количество «н» в журнале, но все же вывел мне «пять».
Потом сдавали философию, я тоже все выучила и отвечала прямо по учебнику:
— Платон говорил, есть мир «Идей», это мир истинного бытия, а есть мир «Вещей» — то, что нас окружает. Мир Вещей представляет собой слепок мира Идей и является вторичным. Человек находится одновременно в двух мирах, и с миром «идей» его связывает бессмертная душа, а она лишь на время представлена в каком-либо теле.
Странно, я ничего не придумала от себя, но преподаватель по философии вдруг сказал:
— У Вас есть задатки…
Я вернулась домой.
— Саша не встает и не хочет никого видеть, тебе не надо к ним, — говорила мама. — У него страшные боли, постоянно требует наркотиков. Он уже ничего не ест. До этого помогала водка с маслом, так он отказался ее пить. Сказал: «Я лучше проживу короткую жизнь, но яркую, чем всю жизнь прозябать инвалидом!»
Я все же поехала в город, в поезде убеждала себя, что непременно, ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно найти Геру. Рассматривала фотопленку из лагеря, строя планы, как приеду к нему. Это не просто, помимо безумного страха, который испытывала, лишь представив встречу, преградой служило то, что Гера не жил в городе, где-то рядом.
Ничего! Убеждала себя. Нужно просто спросить у кого-то. Найти маршрутку!
Но когда приехала, сам воздух города как будто сказал, что Геру искать не только не нужно, более того, НЕЛЬЗЯ! И был так убедителен, что вызвал во мне что-то наподобие ужаса: «Беги от него! Беги! И так беги, чтобы он тебя сам не нашел!» Я послушалась.