- Обязательно сейчас нужно выкопать трупы, пока холодно, чтоб запаха не было! — сказал военврач, руководитель воскресника.— Начинай!
— Маловато крестов,— сказал с наигранной грустью Яшка.
— Очумел, что ли! — ответили ему.— За одно воскресенье не справишься. Гляди, тут сотен пять.
— Будем работать ночью,— сказал военврач.— Надо убрать заразу. Сейчас земля мерзлая, гробы тоже промерзли, вони не будет и микробов... А обдаст землю теплом, пиши пропало. Мясо «высшей расы» гниет так же, как и «низшей». В противогазах придется работать. Спасибо, еще народа в городе нет, а если бы были жители? Дети...
Стальной ковш экскаватора откусил пласт земли. И откуда-то из-под дерна выскочила сытая, огромная крыса. Она побежала, как собака, увертываясь от ударов лопат. Поднялся шум, крыса нырнула в нору у ближайшей могилы.
— Черт возьми! — выругался военврач.— Зараза на четырех ногах. Не было бы эпидемии.
Ковш подхватил труп немецкого солдата. Видно, фрицев хоронили уже в мерзлую землю, зима заглушила тление, лишь лицо у трупа обглодали крысы.
— Разрешите, барышня, с вами познакомиться! - заорал Швейк с маслозавода, но на него прикрикнул Николай, слепой инвалид. Швейк заулыбался и замолчал.
— Маловато крестов,— повторил свою мысль Яшка-артиллерист.— Побольше бы... Глядишь, быстрее до Берлина дойдем.
— Товарищи, за работу! За работу! До конца войны далеко, а чистить землю надо. Нам жить на этой земле
— Советская власть едет! — крикнул кто-то.
В сквер въехал «виллис», в нем сидело несколько человек в гражданском. Приехали исполкомовские работники. Одного, худощавого, с болезненным лицом, я знал. Он учился с отцом в строительном институте. Отец не доучился, ушел в прорабы, работал на стройках до начала войны и прямо со стройки ушел добровольцем, а потом пропал без вести, потомственный солдат России Васин Терентий Васильевич... Этого дядьку я точно знал. Кажется, его фамилия Бельский, зовут дядя Коля. Я хотел было подойти и признаться, но Рогдай толкнул в спину:
— Бери пилу!
Мы спиливали кресты. Отличные. Дубовые. Два бруска. Им цены нет. Они пойдут на проемы для дверей и косяки для рам, для стола. Самое дефицитное в городе — стройматериалы. За кусок оконного стекла могут отвалить полтысячи. И еще нет кошек. Одна кошка тоже стоит полтысячи. Торговля кошками оказалась у нас с Рогдаем первым делом, шахер-махером, или, как говорят в Америке, мы «провернули кошачий бизнес». Об этом нужно рассказать особо, ибо история поучительна, и, прочитав ее, вы лучше поймете, как и на что мы жили весной сорок третьего года.