- Обормот! — поднялись с мокрой земли девчата.— Фашист! Ловите его! Мы тебе сейчас устроим харакири. Ловите его!
— А как же тогда мне в лоб ударило вот это>2 — спросила наивно Маша и показала березовый чурбан.
— Белов,— строго сказал я и страшным усилием воли опустил ногу.— Твои штучки... В военное время... Вот. Два наряда вне очереди.
— Один,— сказал вежливо Белов.
— Не пререкаться! — рявкнул я.
— Простите, товарищ начальник, один я уже выполнил,— ответил Белов и поднял над головой Веркину шубу.— Бегал, вернул. Так что один наряд остался.
— Ой, Валечка,— сразу сменили гнев на милость девчата.— Откуда ты ее принес? Как ты ее нашел?
— Так,— ответил скромно Валька.— Догнал... Объяснил. По ошибке взяли. Вовка Шкода сказал, что больше никогда не будет так шутить, честное слово дал. Он хороший мальчик, вежливый.
— Один наряд,— согласился я.— Разбросали проволоку. Двор захламили. Черт ногу сломит.
Я нагнулся, схватил проволоку и дернул...
Вначале меня свалило, потом ударило по ушам взрывом, потом на мою спину опустились с неба несколько хороших осиновых поленьев. Хорошо, что не дубовых. Поленница-то, оказывается, на самом деле была заминирована. Теперь уж никаких сомнений не осталось. Я понял.
— Валька, перестань дурака валять! — закричала Роза, поднимаясь с земли, но, увидев, что Валька юже лежит, укрывшись полушубком, добавила: — Прости, Валя.
— Честное слово, это не я,— сел Валька и отряхнул мокрые комья земли с полушубка.— Теперь порядок. Поздравляю вас от лица командования с удачным выполнением первого боевого задания. Небо чистое.
Теперь и я знал, что поленница разминирована.
— Берите дрова отсюда,— сказал я.— К другим не прикасаться.
— Да хва... Да хва... Хватит за глаза,— сказали девчата.— Мы уже наносили. Пошли отсюда, девочки, что-то холодно стало.
— Помогите слезть,— донесся голос.
Мы забыли про Галю. Она лежала на последней поленнице. И я пошел к ней. И забыл про всякие проволоки. Протянул к ней руки.
— Иди сюда!
Она оказалась тяжелой... Обдало теплом. Я прижал ее к себе. Она обняла меня за шею. Ее лицо было рядом, Я видел веснушку на ее шее. Стало трудно дышать. И какая-то незнакомая, еще не изведанная сила разлилась по телу. Прядь ее волос щекотала мой лоб. Потом я увидел ее губы. Совсем близко.
— Так и будем стоять? — спросила она.
Я перевел взгляд на ее глаза... В ее глазах я увидел... Я и сейчас помню эти глаза. Они были равнодушными. Именно равнодушными от усталости. Такой взгляд бывает у древних-предревних старушек, которые все изведали, все забыли и устали жить.