На всех выдали кусок хозяйственного мыла. Зинченко дал из запасов. Мыло передавали из рук в руки, как золото, мылили по-братски. Мне остался обмылок, и тот отобрала Алла.
— Имей совесть. Хватит, у тебя одни кости. Где ты>3 Дай-ка я тебя... Не вырывайся. Костями зашиб.
— Не забирайтесь на чужую территорию,— сказал Валька.— Кто стоит, подвиньтесь. Девчонки, холодно становится. Может, заберем бельишко? Давай сбегаю.
— Как бы полушубок опять не сперли,— донесся голос Верки.
В тот вечер, перед общей баней, Зинченко пришел поздно: он заблудился.
— Спросить дорогу не у кого,— пожаловался он.— Ни души на улицах. Кабель валяется, трамваи голые. . Я по рельсам шел. Шел, шел — тупик, назад повернул, мост прошел через железную дорогу и оказался на окраине.
Вы в СХИ забрели,— объяснил Валька,— Стадион видели?
- В городе как в горелом лесу, ничего не видел. Повернул, зашел на вокзал. Дошел до канавы, думаю: дома. It точно. Сразу отыскал.
Старший сержант вернулся с хорошими вестями. Нам выписали ватники, сапоги, картошку, морковку, электрические фонарики; обещали рабочие карточки по высшей норме. Зинченко побывал в комендатуре, в исполкоме, в военкомате, и нигде не отказали. И он руководствовался правилом — запас есть не просит.
— Еще бы мочалок добыл,— подсказали ему.
— В следующий раз,— пообещал начальник курсов.
Холод крепчал: для убийства насекомых требовалось определенное время, и мы его выдержали.
Остался кипяток,— донесся голос Гали.— Налейте в тазы, ноги опустите, теплее будет.
И мы встали в тазы.
— Свет бы загорелся, посмотрели бы на себя,— сказал кто-то.
— Не надо.
— Глядеть-то на вас,— отозвался Зинченко,— больно охота. Невидаль. После войны буду разбираться, искать особенную.
— Нахал, старший сержант,— возмутилась Верка,— а чем мы хуже других? Выйдем, причешемся, да если обувь модную... Погонялся бы за мной, не одну тропку проложил.
Если бы да кабы, во рту росли грибы.
— Разумеется,— поддержал девушек Валька,— Красавицы что надо. Вы, как начальник, не замечаете подчиненных. Девочки, на танцы пойдем?
— Куда? — загалдели девчонки.— Сходить бы. Сто лет не танцевали. А подо что танцуют?
— Под аккордеон и радиолу.
— Пошли! Пошли на танцы!
— Я не умею танцевать.
— Я тоже разучилась.
— Я научу, я водить умею.
— Интересно с тобой.
— Стой тогда, протирай стену.
— Я и так стою.
— Голая.
— А ты-то в чем? На себя посмотри.
— Смотрю, ничего не вижу.
— Смотреть не на что.
— Подумаешь, из себя строит. Если коса. Перестаньте! — сказал строго старший сержант.— А то я стану женоненавистником.
— Зарекался козел капусту есть.