На глаза попалась книга, которую мне дал на Придаче повар дядя Петя, «Герой нашего времени». Я раскрыл ее, собрался почитать, но тут зашла Зинка. Плюхнулась за стол, подперла щеку рукой и уставилась на меня. Потом стала рассказывать, как мать трепала ее в сарае.
— Думаешь, больно? — спросила Зинка и прикусила толстую нижнюю губу.— Нисколечко! Мать меня за волосы таскала. У меня, смотри, какая коса. Нисколечко не больно. На, хочешь, подергай!
Зинка обошла стол, села рядом на лавку и подставила голову, чтоб я потаскал ее за волосы. Видно, ей очень хотелось, чтобы я это сделал, но мне не хотелось выполнять ее просьбу.
— Отстань!
Зинка выпрямилась, посидела немного, глянула исподлобья, в ее взгляде была какая-то непонятная притягательная сила, точно она что-то от меня требовала, но я не знал что.
— Книжку читаешь? Про любовь, да? — глухо сказала она и пододвинулась, от нее пахнуло жаром. Не знаю про что,— ответил я,— еще не прочел.
Я отодвинулся.
— Слушай! — вдруг сказала она с придыханием.— У тебя в городе краля была? У вас там городские красивые, говорят, да? Ты, конечно, брезгуешь мной?
— Дура, не мешай читать! — смутился я окончательно.— Ничего у меня не было.
Брось задаваться! — продолжала она.— Ну, чего ты задаешься? Конечно, я не городская... Знаешь, давай я тебе первая расскажу.
— Не хочу тебя слушать!!
— Ну, давай, давай я тебе... Давай расскажу. Я целовалась. На лугу за кладбищем. Там один красноармеец... Я с ним на вечерке познакомилась, я тебе не скажу, кто он, а то ты всем растрепишься. Как губами прижмется, а руками...
Она замолчала и опять пододвинулась. Потом положила руку мне на колено.
Стало противно и неловко. Я встал и вышел.
Зинка крикнула вслед:
— Ох и трус же ты! Еще городской... Трус ты! Да все наши ребята, да никто тебя не боится... Да любой из наших смелее.
Я пошел на бугор. Шел и все время думал над тем, что она сказала. На бугре было жарко. Трава выгорела. Белели плешины. Внизу, по ту сторону берега, лежала балочка, росло много зелени, стояли кусты смородины.
Я спустился к ручью. Лег на землю, на траву.
Я долго лежал в балочке, глядел на синее и бездонное небо. По нему плыли облака; казалось, что они обгоняют друг друга, точно играют в догонялки. Это потому, что они плыли на разных высотах, где скорость ветра неодинаковая, а небо было одно целое, и в нем было что-то очень нежное и умное.
Я лежал на земле, удачно забился в лощину, нашел логово, как на крыше. Й мысли мои как будто перестали рассеиваться, собрались в пучок, сосредоточились на одном вопросе: трус я или нет? Я не умею спокойно думать, когда пространство вокруг меня слишком сжато или, наоборот, разбросано от горизонта до горизонта.