Хакон дёрнул уголком рта в мимолётной улыбке. Мёрд с подозрением покосилась на него, будто поведение мужа тоже показалось ей странным. А уж каким странным оно виделось в глазах Ингольва: они с Асвейг выглядели сейчас, как заговорщики.
— Можешь делать то, что посчитаешь нужным для выяснения правды, — конунг согласно наклонил голову.
Девушка осталась серьёзной. Она обвела взглядом толпу, что с каждым мигом становилась всё плотнее: настолько людям было любопытно всё, что здесь происходило.
— Мне нужна помощь, — громко возвестила Асвейг. — Мне нужно, чтобы кто-то согласился добровольно. Будет неприятно, но вреда это никакого не принесёт.
Все притихли, переглядываясь с соседями, никто не торопился выходить вперёд. Девушка, похоже, не удивилась, но продолжила терпеливо ждать, присматриваясь к первым рядам зевак. Кто-то торопился скрыться за спинами других, будто она могла выбрать кого-то сама.
— Я согласен, — звонко выкрикнул кто-то за спиной.
Ингольв оглянулся: к Асвейг начал проталкиваться один из родичей Фьётры, молодой парень, кажется, её племянник. Неизвестно, что толкнуло его на этот шаг, но тётке это явно не понравилось: она попыталась удержать его, но тот вырвался, даже не взглянув в её сторону.
Асвейг встретила его удивлённым взглядом: узнала — и тут же благодарно улыбнулась.
— Ты правда готов? — она подошла, пристально всматриваясь в его лицо, словно ожидала увидеть на нем некое предупреждение о возможном подвохе.
— Да, я готов. Надеюсь только, что ты не заморишь меня, — парень хмыкнул.
— Не заморю. Ты даже ничего не будешь помнить. Как зовут тебя?
— Нёккви.
Девушка повернулась к Хакону.
— Прикажи принести сюда лавку или хоть бревно, чтобы ему было куда сесть.
Конунг приподнял брови и вдруг встал.
— Пусть садится сюда, — он указал на своё кресло.
Парень заметно смутился, поглядывая то на него, то на ошарашенную Мёрд, которая даже отшатнулась, словно ей была неприятна сама мысль о том, что кто-то чужой, не её муж, сядет рядом. Она придержала худыми пальцами сползший ворот лёгкого плаща и перевела взгляд на Ингольва, быстро отыскав его среди других. И столько в нём оказалось неразрешённых вопросов, столько тьмы прошлого, что стало понятно: она всё это время жила им, не отпуская, не пытаясь принять новую жизнь. Может, это и изъедало её, точно недуг. Как бы то ни было, от пышущей силой и здоровьем воительницы, от той, что так влекла его, сейчас почти ничего не осталось.
Асвейг нетерпеливо подтолкнула нерешительного Нёккви в спину, и тот, затаив дыхание, сел в кресло конунга. Девушка исподлобья посмотрела на Хакона, который, любопытствуя, словно всё это было для него неким развлечением, встал рядом.