А лаборант смотрел перед собой на часы с треснувшим экраном. Стрелки на них двигались бессистемно, то бешено вращаясь по часовой, то останавливаясь, то подрагивая на месте, то идя рывками обратно. Тонкие истлевшие пальцы, держащие часы, нервно подрагивали каждый раз, когда стрелки в очередной раз сбивались со своего ритма.
Наконец, лаборант поднял голову и посмотрел на замершую под его взглядом группу. Левая сторона лица парня осталась молодой, правою же иссекли морщины, будто у древнего старика. Сначала он смотрел сквозь них, а потом, наконец, узнав, грустно улыбнулся. И, обесцветившись до едва заметной тени, исчез.
Сломанные часы упали на стол.
В этот же момент дверь прогнулась, будто что-то огромное врезалось в нее с той стороны.
— Всё. Набегались.
Теодор щелкнул пальцами. Вокруг из пыли соткался темный вихрь, который Теодор плавным пассом направил на стену. В ускорившемся потоке воздуха мелькнула пара ярко-белых электрических разрядов. Коснувшись стены, вихрь разбился о нее темными сгустками, а в следующий момент фрагмент бетонного блока просто растворился, открыв ребятам вид на парк МПГУ.
— Валим! Скорее!
— Фигушки после всего этого я уйду отсюда без трофея! — возмутился Алекс и сцапал со стола сломанные часы.
Остальные похватали все, что попалось под руку.
— Живо! — зарычал Тео.
Портал оказался открыт очень вовремя — за спинами первокурсников дверь все-таки сломалась.
Только выскочив наружу, ребята осознали, что под ноги тоже надо было посмотреть. А теперь они падали. Алекс, Ян и Готхольд, сориентировавшись, кинули вниз импульсы, создав воздушные подушки. Правда, падение они смягчили слабо, но это было в любом случае лучше превращения в лепешки. Удар о землю оказался болезненным, пришлось сильно оцарапаться о куски камней, зато руки и ноги (а самое главное — головы) были целы.
— Поверить не могу, что мы выбрались, — выдохнул Айвен. — Кестер, за мной долг.
Они лежали на руинах хроно-института, приходя в себя.
Теодор попытался встать, но не смог. Физические силы были на нуле, а магический резерв и вовсе замер на грани полного выгорания. Последние крупицы, которые еще можно было израсходовать, ушли на восстановление шаткого контроля над собой.
Рядом с Тео распласталась Одра и спокойно смотрела в темно-серое небо.
Переведя взгляды вверх, они едва сдержались от новой порции воплей и ругани — светящуюся арку заполнили глаза. Взгляды — тоскливые, злые, сумасшедшие, печальные, отчаянные, жадно смотрели на тех, кому удалось выбраться из аномалии живыми.
Теодор с заметным усилием поднял руку и еще раз щелкнул пальцами.