***
В субботу я с самого утра выбираю, что надену на вечеринку. Хоть Катька и приравняла все к посиделкам с глинтвейном, верю я ей слабо. За окном только-только проглядывается солнце, а я уже успела разворотить всю гардеробную. Куча шмоток валяется на полу вперемешку с обувью, прикладываю к груди очередное платье – горчичного цвета, смотрю на себя в зеркало и понимаю, что это полный провал. Нужно шопиться.
Набираю Сомова, предлагая прошвырнуться до ЦУМа, но этот гад тусуется с Максом в «Парах», предлагая к ним присоединиться. Сбрасываю, задумываясь над тем, зачем они так рано туда приперлись, или же просто еще не уезжали.
Так, сейчас не до этого.
– Люба, – ору выходя на лестницу, – Люба…
– Иду, моя дорогая, иду, – Любава поднимается ко мне, – ты чего так рано проснулась?
– Мне нечего надеть, – вою с порога, – сегодня вечеринка, а я пойду туда как оборванка.
– Герда, – заходит в гардероб, – ох, ну ты тут, конечно, разошлась.
– Любочка, ну что мне делать? Голой, что ли, идти?
– Ну голой – это слишком, – посмеивается, поднимая с пола вязаное платье цвета изумруда, – может, это? Тебе идет зеленый цвет.
– Думаешь? – скептически осматриваю, пытаясь вспомнить, откуда оно вообще взялось. Точно! Мама привезла из Парижа этой осенью. – Я его ни разу не надевала…
– Ну вот.
– Я хотела в ЦУМ.
– На улице мороз почти тридцать, какие магазины? Еще заболеешь, не дай бог, отец с ума сойдет.
– Ага, потому что я пропущу эти тупые тесты.
– Герда, – сетует.
– А что – Герда, как будто ты так не думаешь?!
– Пойдем завтракать лучше, Бронислав Робертович попросил накрывать минут через двадцать
– А он дома?
– Да, пару часов назад приехал.
– А мама?
– У нее была мигрень, но как только твой отец вернулся… она прошла.
– Надеюсь, сегодня они не будут выяснять свое бл*дство.
– Герда!
– Что Герда-то?
Слегка повышаю голос. Меня бесят эти разборки, если б я могла, то никогда бы больше не ела за одним столом со своими родителями. Я бы виделась с ними два раза в год, и была бы самым счастливым человеком.
– Я сейчас спущусь, – сжимаю в руках платье, которое нашла Любава, – извини.
– Ничего, деточка, жду тебя внизу.
В столовой помогаю Любе накрыть на стол, нарываясь на недовольный материнский взгляд, ставя очередную тарелочку.
– Ты не прислуга, Герда, ты хозяйка дома, поэтому будь любезна, веди себя подобающе. Сядь за стол и жди, когда тебе подадут еду.
Стискиваю зубы, усаживаясь на стул.
– Где твой отец опять шарится? Все никак не может сообразить, что здесь дом его семьи, семьи, которую он совершенно не уважает.
– Мама, – прикрываю глаза, – не начинай.