Столько ненависти… настоящей, неоправданной, лютой, способной только разрушать. Мужчина испытывал к Вере и ее семье только удушающую ярость, сожравшую его полностью, оставив только мерзкую сущность. Старик ненавидел всех, а особенно мать Риты, посмевшую сбежать от него к любимому человеку, не в силах терпеть ежедневные унижения, переживая, что он довершит начатое, убив сына, а ее определит в сумасшедший дом.
Отец Шторма с гордостью в глазах рассказывал, как присутствовал в комнате, наслаждаясь болью бывшей жены, желая уничтожить все, что связано с ней. Он наблюдал в стороне за тем, как она вошла в комнату, слыша выстрелы, и когда Рита со всех ног кинулась к маленькой сестре, желая спасти свою любимую девочку, отправил за ней киллера.
Маргарита успела скрыться в комнате, закрыв на замок, но было поздно… Катя задохнулась, отравившись дымом. Столько боли, скорби и ужаса… Девушка медленно сходила с ума, прижимая к себе маленькое тело родной крошки. Не могла принять жестокую, невыносимую правду, а потом пришел убийца…
Воспоминания рвали душу, и девушка всхлипнула, надеясь, что спасение – это не сон. Семья отомщена и больше не будет преследования.
«Пусть будет так… Пожалуйста!»
Ей хотелось закричать от гнетущего состояния, но она только дрожала, теряя себя. Машина вдруг остановилась, и мужчина вышел и сел в салон, отчего испуганной девушке стало совсем мало места. Не спрашивая, Охотник сгреб Риту в объятья и прошептал в волосы:
– Все хорошо, маленькая. Успокойся.
– Он… он…
– Его больше нет. Ты в безопасности.
– Как он мог? Как?
– Есть таки люди… и много. Жестокие, безжалостные мрази, наслаждающиеся болью в глазах других. Но теперь все хорошо. Кошмар закончился.
Девушка всхлипнула и молчала, чувствуя, как ей невероятно хорошо в сильных руках мужчины. Он успокаивал, дарил тепло, отчего хотелось закрыть глаза и уснуть.
– Ты дрожишь, – недовольно проговорил Сергей и натянул на плечи свою куртку, которую ей отдал, когда Шторм накинулся на отца, чтобы предотвратить выстрел в сестру, а он нес девушку к машине.
Маргарита закрыла глаза и сильнее уткнулась в мускулистую грудь, понимая, что в надежных руках, которые не бросят, не оставят. Она отчаянно прислонялась, неосознанно подчиняясь мужчине, отчего он сжал губы и, пересадив к себе на колени, обняв за ноги и спину, жадно прижал к себе.
Через некоторое время он подумал, что она уснула, как вдруг услышал:
– Ты… теперь уедешь? Оставишь меня?
Такая мысль вызвала раздражение и резкую внезапную боль, как от удара ножом. Он знал, что не может оставить ее, как бы ни хотел. Волков на секунду задумался, осознавая, что погружается в этот омут все сильнее и сильнее, но его это не пугало. Посмотрев в ярко-голубые глаза, Сергей выдохнул: