Такому обстоятельству Мишка очень даже был рад. По дороге что-то весело напевал. А потом повёл молодуху в комнаты, что отвели ему в отдельном строении. Вроде как – дом свой. Зашла Люба, огляделась. Низкий потолок Михаилу до макушки достаёт, беленые стены, лавка со столом, печурка в углу. Неприхотливая кухонная утварь. В другой комнате деревянная кровать с засаленным тюфяком, маленькое оконце в стене. Непривычно, пусто, но уютно.
– Теперича это наш дом, – Мишка несмело вошел во вторую комнату и обернулся к Любе.
В глазах его читалась напуская весёлость, но и затаённый страх. Неуверенность в том, что Люба захочет тут с ним жить. Но она спокойно осматривалась и не выглядела грозной. Это подстегнуло, и он уже более смело сказал:
– Будет у нас с тобой, Любка, всё хорошо, ежели ты этого захочешь.
В маленькое оконце лёгкий предвечерний свет. Пурпурным отблеском окрашен кусочек неба. Вот-вот и погаснет вовсе.
Люба обернулась, порылась в узле, вынула кусок старой рогожи и постелила на тюфяк. Михаил заворожено следил за её уверенными движениями. Он, будучи не в силах проронить ни единого слова, чувствовал, именно сейчас случится то, о чем он мечтает денно и нощно. Вот-вот он откроет секрет неземного счастья.
Люба повернулась к нему. Расплела косу, потянула за шнурок, что держал на плечах её рубаху, и та медленно поползла вниз, обнажая бронзовое тело. Люба сделала шаг и обхватила руками шею мужа. А он боялся двинуться и стоял, затаив дыхание, словно очумелый, с широко раскрытыми глазами.
Мгновение, два, и вот уже он подхватил желанное тело и плюхнулся на тюфяк. Дальше Михаил не знал себя. Он навалился на Любку и, счастливо вздыхая, получал то, чего так давно желал. А она обвивала его руками и словно вода, то растекалась половодьем, то вздымалась как волна.
Странно было Михаилу понимать, ведь это именно та девка, что так не хотела за него замуж. Сейчас он чувствовал её полной грудью, всем телом. Он чувствовал, она – его, целиком. Зачем тогда, она так долго этому сопротивлялась? Отчего не показывала своей охоты? Хитрая баба, думал Мишка в счастливые минуты отдыха. Хитрая. Охотку нагоняла.
Когда уставшие они затихли, в комнате царила беспросветная тьма. Вскоре из черной мглы показался бледный свет месяца, что прятался за холмами, а теперь выглянул, будто для того лишь, чтобы хоть немного осветить комнату.
Мишка встал, вышел в другую комнату. Там зачерпнул воды из кадки и жадно выпил. Потом снова зачерпнул и понёс Любе. Он протянул ей ковш, и она выпила всё, что в нём было.
– Ещё? – спросил Миша.