По спине струился пот, а в ушах стучал ритм сердца.
Много лет назад, после инцидента с конюшнями, о котором он старался не думать, приемный отец сказал ему, что ему нужен выход для всех опасных эмоций, которые кипели внутри него. Что, хоть он и должен контролировать себя, иногда этого недостаточно. Иногда ему нужно было что-то с ними сделать, выпустить их безопасным способом. Для Лукаса это означало скакать на самой вредной, самой злобной из лошадей по всем горным тропам, скакать быстро, пока и человек, и лошадь не покрылись бы потом. Убедиться, что все эти ужасные эмоции полностью исчезли, ярость, горе и вина, пока он не освободится. Но иногда это не срабатывало, и тогда оставалось только взять ружье и практиковаться в стрельбе по консервным банкам. Это помогало собраться ему, как ничто другое, все фокусировалось до цели и его пальца на спусковом крючке, видя, насколько точно он может попасть. Это было похоже на медитацию.
Когда он, наконец, стал достаточно взрослым, чтобы записаться в армию, он без колебаний, как и его старший брат, подал заявку на обучение в морские котики. Это было тяжело, жестоко, и он наслаждался каждой секундой, наслаждаясь дисциплиной, которая требовалась, наслаждаясь тем, как она давила на него и умственно, и физически. Он закончил обучение с лучшими результатами за последние пять лет, даже лучше, чем Вэн. Но он отказался от командного поста, направившись прямиком на снайперскую подготовку. Ему нужны были сосредоточенность и дисциплина, необходимые снайперу, и он не хотел делать ничего другого. И он до сих пор не хотел.
Он нанес еще один удар по мешку и почувствовал покалывание в затылке.
Безумие, что он так остро ощущает ее присутствие, даже здесь, даже когда выбивает дерьмо из мешка перед собой. Тем не менее, он чувствовал.
— Извини, что прерываю, но у меня вопрос, — тихо сказала Грейс, стоя в дверях.
Он не поднял глаз, сосредоточившись на груше, отведя руку, чтобы сделать еще один хук левой.
— В чем дело?
— Как ты узнал? Я имею в виду о Гриффине?
Не было никаких причин не говорить ей.
— Мой отец умер две недели назад, — сказал он ровным голосом. — он оставил мне письмо. И файл, который включал информацию, которую я показал тебе на телефоне, фотографии, финансовые выписки, переписку, — Лукас нанес еще один удар по груше, и пустота внутри него отозвалась эхом, когда он ударил кулаком по тяжелому брезенту. Он ничего не почувствовал, узнав о смерти Ноя, и это не изменилось. Старику было на него наплевать, и это чувство было взаимным. — В письме говорилось, что ты в опасности и что я должен защитить тебя.