— Открой эту чертову дверь, Грейс.
Она не стала его расспрашивать, нажала на кнопку, отпирающую дверь, и попятилась от лифта, а ее сердце бешено колотилось в груди.
Через минуту двери лифта открылись, и из него вышел Лукас с бесчувственным полицейским на руках.
Не говоря ни слова, он подтащил мужчину к белой кушетке и без всяких церемоний бросил на нее. Потом поднял голову и посмотрел на нее. Лицо Лукаса превратилось в застывшую маску, в воздухе повисла гроза, плотная и угрожающая. Заставляя ее хотеть отойти от него.
— Ты собиралась открыть дверь, не так ли? — если бы его голос был бритвой, он разорвал бы ее на куски. — Что я тебе говорил насчет того, чтобы никому не открывать дверь?
— Он полицейский. Я думала…
— Он не полицейский.
Грейс попыталась успокоиться, но не смогла.
— Что? Но он показал мне удостоверение.
Лукас вытащил что-то из кармана джинсов и бросил на диван рядом с бесчувственным телом. Это был бумажник полицейского.
— Удостоверение поддельное.
— Но как…
— Я видел, как этот парень остановился в паре ярдов отсюда, — глаза Лукаса блеснули голубизной. — Он не водил полицейскую машину. Поэтому я пошел за ним, чтобы убедиться, и он пошел прямо сюда. Потом он спросил, как меня зовут, и я понял, что он не полицейский. Никто не знает, что я здесь живу. Никто.
Реальность обрушилась на нее, заставляя почувствовать себя неуверенно. Господи, она думала, что он был настоящим полицейским. Она собиралась впустить его.
Внимание Лукаса переключилось на ее руки, а затем он двинулся к ней, быстро приближаясь, не оставляя ей времени отступить или избежать его. Он взял ее пальцы в свои и посмотрел на них.
— Ты в порядке? Что это у тебя на пальцах?
Привычный электрический разряд прошелся по ней, как только его кожа коснулась ее, заставляя нервничать и дергаться от его прикосновений.
— Ничего, просто краска.
Он не двинулся с места. Вместо этого его глаза сузились, и, к ее удивлению, он взял ее лицо в ладони, запрокинул ее голову назад, его голубые глаза блуждали по ней.
— Ты плакала. Что случилось?
Его ладони были такими теплыми на ее щеках, что у нее перехватило дыхание и бешено заколотилось сердце.
— Я не плакала.
Он нахмурился.
— Нет, ты плакала. У тебя красные глаза.
О великий. Просто чертовски замечательно. Он должен был заметить.
— Это просто печаль, ясно? — и это не было ложью. Она оплакивала Гриффина и брак, который у них должен был быть.
Лукас помолчал, его светлые брови опустились.
— У тебя краска на щеке, — тихо сказал он. — Я не знаю, что с тобой, — его большой палец двигался, легкое прикосновение к ее скуле, посылая крошечные искры по ее коже.