Я медленно закрываю дверь холодильника и прислоняюсь к ней, в то время как мой взгляд блуждает по Миле. Я выпускаю из рук тряпку, роняя её на пол, когда слышу вздох Лейлы:
— Ты уехала из-за неё… Не так ли?
— Я сказала тебе, что не буду отвечать на вопросы, на которые не готова дать ответы, — я морщусь, когда Мила раздавливает несколько чипсов на ковре, и молюсь о том, чтобы папин пылесос всё ещё работал. Я снова открываю холодильник и начинаю заполнять его новыми, свежими продуктами, — я не должна тебе ничего, Лей. В том числе отвечать.
— Я приму это как «да».
— Думай как хочешь.
— Я её тетя, не так ли? Она дочь Коннера, — продолжает Лейла, не получив ответа. — Почему ты ничего не рассказала нам?
Я ставлю молоко в холодильник и захлопываю его.
— Ну что? — говорю я, игнорируя Лейлу. — Готова вздремнуть?
— Не хочу спать! Не хочу!
Закатив глаза, я выхожу на улицу, забираю из машины кроватку и заношу внутрь. Мила всё ещё повторяет свою предсонную мантру, в то время как я поднимаю кроватку наверх и устанавливаю её. Положив в неё любимое одеяло дочки, я возвращаюсь обратно к Миле. Забираю из гостиной её куклу и поднимаю ребёнка, стряхивая крошки с маленьких рук.
Поднявшись наверх, укладываю её в кроватку и целую в лоб.
— Спи сладко, детка. Я люблю тебя.
Я закрываю за собой дверь, оставляя её повторяющую: «Не хочу! Не хочу! Не хочу!»
Через несколько минут она сдаётся и засыпает. Это одна из тех сумасшедших вещей, которые я могу ценить в этом безумном перевороте обеих наших жизней.
Лейла наблюдает за мной, когда я захожу на кухню и наливаю в стакан апельсиновый сок.
— Ты в курсе, что не имела права скрывать такое? — она продолжает давить на меня. — Ты не имела права скрывать её. Нина уже на полпути, чтобы всем рассказать.
— Думаешь, я не знаю? — рявкаю, повернувшись к ней. — Думаешь, я не знаю, что завтра о Миле узнают все в этом проклятом городишке?
— О, я знаю, что ты знаешь, Софи. Просто мне интересно, как долго ты собиралась хранить её в секрете.
— Столько, сколько смогла бы. Так лучше для всех. И нет, прежде чем ты спросишь, я не стыжусь её. Но у меня есть свои причины, и я не должна оправдываться перед тобой.
Лейла приподнимает брови.
— Нет, но ты должна оправдываться перед моим братом.
— Убирайся, — твёрдо говорю я, глядя прямо ей в глаза. — Что я делаю, а чего нет — не твоё дело, Лейла. Как и Мила. Пока ты не поймёшь это и то, что мои решения надо уважать, независимо от того, насколько неверными ты их считаешь, я не хочу видеть тебя здесь.
Она отталкивается от кухонного прилавка и качает головой, в её взгляде появляется грусть.