* * *
С трех рюмок, а выпил Виталий Борисович Шумный именно столько, подобных фортелей от себя он явно не ожидал. Да и не снилось ему прежде ничего. Утром встанет как огурец и никаких видений, а тут целый спектакль, и он на главных ролях. А спектакль? Если не порнография, так уж точно детям до шестнадцати лет вход категорически воспрещен. А приснился кто? Свидетель и потерпевшая, которая и вовсе на потерпевшую не похожа, по крайней мере, каких-либо следов, говорящих о данном предположении, оперуполномоченный вспомнить не мог. А вдруг это Алексей Митрофанович наколдовал? Кто обещал провести эксперимент и явиться к нему во сне? Явился! Относительно гражданки Мухиной никакой договоренности не было, и быть не могло.
Оказавшись в кабинете в одиночестве — Сережа Кулебяка вышел покурить — Виталий Борисович набрал номер квартиры Горелика и естественно не дождался ответа. Трубка молчала, подсказывая, что возникшие вопросы придется решать при личной встрече. Вновь шел дождь, уже четвертый день подряд. Что такое зонт товарищ Шумный не знал, считая данное изобретение человечества обыкновенной забавой. Но и мокнуть он не собирался. Дождевик — длинный балахон — придавал сходство, если не с приведением, так с мрачными персонажами гангстерских фильмов. Хотя Виталию Борисовичу было плевать, как он выглядит и на кого он похож. В переходе, куда спустился товарищ Шумный, по-прежнему на баяне играл дядька. Денег ему Виталий Борисович не дал, словно почувствовал, что придется здесь ходить не день и не два. Дядька же ему кивнул, как старому приятелю, а затем высморкался — приложил большой палец к носу и сильно дунул.
В подъезд заходит — тот самый. Следов трагедии никаких — не чисто и не грязно — каменная плитка. Глядит внимательно — вот тут и лежала Клавдия Степановна. Посмотрел вверх — высоко, шансов, чтобы выжить, если упадешь, тоже никаких.
Стал подниматься. Дом хоть и большой, и потолки в комнатах высокие, а лестницы, следует отдать должное архитектору, удобные. Поднялся на этаж и почти не устал, еще поднялся и вновь усталости не заметил. А вот и шестой этаж, отдохнул немного, перевел дыхание и позвонил Алексею Митрофановичу — крутанул древний звонок в двери. Прислушался — вроде, тихо. Открывать, видно, не хочет, и стукнул кулаком, затем еще и еще.
— Кто?
— Шумный, я к вам вчера приходил, — произнес Виталий Борисович и услышал приглушенный смешок.
— Вы чего?
Алексей Митрофанович улыбался.
— Фамилия у вас говорящая, шума и, правда, многовато.
Виталий Борисович смутился, однако вида не показал, мотнул головой, мол, поговорить надо.