— И то верно, — отвечает Алексей Митрофанович, — проходите, не на лестничной клетке нам говорить. Все же тайна следствия, а стены умеют слушать.
Заходит и, не спрашивая дальнейшего приглашения, знакомым маршрутом на кухню. Садится уже, вроде как на свой стул, и задает вопрос.
— Не работается сегодня?
Алексей Митрофанович выгнул дугой брови, словно желал спросить, а с чего, вы, любезный, так думаете?
— Вы сегодня в штанах и в рубашке.
— Похвально! Верное замечание. Это вас в милиции учат?
— Вопрос второй, вы ко мне приходили?
— То есть?
Смущенным гражданин Горелик не выглядел, скорей, любопытным.
— Подождите, подождите,… вы о чем? Неужели… не может быть! А почему не может! Так я к вам все же приходил?
Виталий Борисович моргнул пару раз, явно чего-то не понимая, и тут же утвердительно кивнул головой.
— То есть вы хотите сказать, что сегодня ночью я приходил к вам во сне?
— Приходили и не один.
— Да вы что!!!
Алексей Митрофанович опустился на стул и принялся внимательно разглядывать милиционера.
— Неужели она?
— Она, — подтвердил товарищ Шумный.
— Клавдия Степановна Мухина?
— Мухина.
Возникла пауза. Виталий Борисович смотрел на Алексея Митрофановича, а тот в свою очередь смотрел на милиционера. Оба молчали.
— У меня нет свидетелей, — вдруг произнес Горелик.
— Каких свидетелей?
— Сегодня ночью я точно был дома, — продолжил математик, — но свидетели, которые подтвердили бы данный факт, отсутствуют. Живу-то я один! А когда живешь один, какие могут быть свидетели? Однако интересным мне представляется совсем другая сторона данного вопроса.
— Какая еще сторона? — несколько сбитый с толку, спросил Шумный.
— Насколько себя помню, я к вам не собирался.
— Как не собирались, а кто предлагал эксперимент? Вы что, забыли?
— Забыл! Именно забыл! — честно признался математик, — а потом я не обещал, что зайду непременно вчера.
— Ничего не понимаю, — Виталий Борисович выглядел не лучшим образом — какой-то взлохмаченный и растерянный.
— И я ничего не понимаю, а можно подробней? Если вас, конечно, не затруднит.
Подробней, так подробней, и Виталий Борисович начал свой рассказ.
— Явилась мне гражданка Мухина, признаюсь, не ожидал. Думать я о ней думал — все же работа, как вы понимаете. Все обдумать на службе не успеваешь, а дома в тиши мысли посторонние не мешают. Заснул, а тут Клавдия Степановна и, что занятно, обнаженная. Я же ее впервые увидел обнаженной. Книжку в руках держит и стихи читает.
— На французском?
— А вы откуда знаете? — удивился опер.
— Предположение, основанное на реальных фактах. Я же вам рассказывал. Видел я прежде Клавдию Степановну с книжкой в руке, по молодости видел, в руке книжка французская.