Безотказный прием: если пространство наполнено болезненными воспоминаниями, его нужно «перезагрузить». И мысли будет куда перевести, а иначе с ума сойти можно.
– Леа, – отец подошел ко мне, – я, наверное, должен попросить у тебя прощения. Только не совсем понимаю, за что.
Я обернулась.
– Я уже тоже не совсем понимаю, – растерянно пожала плечами. – Все так сильно изменилось.
Он стоял на расстоянии вытянутой руки и рассматривал мое лицо. Боялся подойти ближе, дотронуться, словно я была тоже каким-то произведением искусства. Да, возможно новые узоры на моей душе были слишком свежими. Опыт этих четырех лет невыносимо саднил и стягивал душу, как высыхающая краска на коже.
– Я так рад. что ты снова рядом, – он неуклюже обхватил мои плечи шершавыми ладонями, прося о большем, и я развернулась к нему лицом, разрешая.
Мы настороженно замерли посреди комнаты в объятиях друг друга, не зная, что должно произойти. Никакие стены не рухнули, как бы ни хотелось, но отчетливо начали подтаивать и звенеть ручейками стеклышек на ветру.
***
Мне не спалось даже в гостевой комнате.
За окном не было привычного Миарранда. Взгляд не цеплял ночные огни дорог и рекламных вывесок, а слух – звуки машин. Теперь я понимала, что любила тот город на забытой богами промышленной планете. Он незаметно просочился в душу своим холодом и очарованием свободы. А еще – самой важной встречей в моей жизни.
В который раз мысленно вернулась к Дэйрану, и сердце начало биться быстрее, а потом замерло в ужасе. Он мне не снился больше, и казалось, что я не увижу его. Понимала, что это было бы лучшим вариантом для него. Но от этого хотелось закрыть глаза и не открывать их больше никогда.
Села на кровати и прислушалась. Где-то недалеко за окном мерно «дышал» Лион накатывающими на берег волнами. Неудержимо тянуло к нему, но кто же меня пустит?
Вдруг в тишине дома меня насторожил сдавленный стон. Потом другой. Поднялась с кровати и тихо направилась к двери. Мало ли, может это Мотик буянит? Но в коридоре гуарца не оказалось, зато из комнаты Эрика уже раздался сдавленный крик. Я распахнула двери соседней комнаты и кинулась к кровати.
Эрик метался в бреду. Одеяло сброшено на пол, пальцами он судорожно сжимал простынь и сдавленно стонал, мотая головой.
– Эрик, – позвала осторожно и присела на кровать.
Киборг замер и открыл глаза. Его грудь ходила ходуном, мышцы были напряжены так, что местами вздулись вены.
– Эрик, что случилось? – осторожно взяла его за руку, отметив, какой непривычно ледяной она была.
Он шумно сглотнул и перевел на меня взгляд. Пальцы сжали мою руку, словно киборг вновь не мог контролировать силу.