«Вот еще! — воскликнул Баркван Блаздель. — Ты отвлекаешь внимание, это диалектический трюк!»
Поразмыслив немного, Файрал Бервик сказал: «На мой взгляд, поставлен достаточно определенный вопрос. Лично я не могу на него ответить, но думаю, что он заслуживает ответа — хотя бы для того, чтобы прояснить ситуацию. Семм Войдервег, что ты можешь сказать?»
«Я ничего не скажу».
«Не упрямься, — доходчиво настаивал Бервик. — Ты — заступник по профессии. Ты несешь ответственность перед людьми, которых представляешь и за которых заступаешься. Конечно же, ты не несешь ответственности за Царя-Крагена, каким бы благочестивым ни было твое к нему почтение. Уклонение, умолчание, упрямство могут только вызвать негодование и воспрепятствовать справедливости. Не сомневаюсь, что ты это понимаешь».
«Все это понятно, — язвительно отозвался Войдервег, — но даже в том случае, если я вызвал Царя-Крагена — а правилами нашей гильдии запрещается давать определенные ответы на такие вопросы — я руководствовался исключительно благородными побуждениями».
«Так вызвал ты его или нет?»
В поисках поддержки Семм Войдервег взглянул на Блазделя, и заступник Смотрины счел нужным снова подняться на ноги: «Арбитр Бервик, я вынужден возразить — мы рассматриваем тупиковую ветвь разбирательства, не имеющую непосредственного отношения к его основной цели».
«В чем тогда заключается основная цель разбирательства?» — поинтересовался Файрал Бервик.
Баркван Блаздель удивленно развел руками: «Какие могут быть сомнения? По признанию самого Скляра Хаста, он нарушил законы Царя-Крагена и давние обычаи наших плотов. Остается только определить надлежащую меру наказания, не более того».
Файрал Бервик начал было говорить, но уступил это право Роджеру Кельсо, тоже вскочившему на ноги: «Должен указать на фундаментальное противоречие в словах достопочтенного заступника! Законы Царя-Крагена — не человеческие законы. С каких пор инакомыслие стало преступлением? Если так, преступники — очень многие из нас, не только Скляр Хаст».
Блаздель сохранял невозмутимость: «Противоречие совсем не в этом. Законы, о которых я упомянул, проистекают из Ковенанта, заключенного между нами и Царем-Крагеном: он защищает нас от ужасов моря, но взамен требует, чтобы мы признавали его суверенитет в море. А в том, что касается ортодоксального образа мыслей, то он всего лишь проявляется в уважении к общему мнению арбитров и заступников всех плотов, обученных рассудительности, предусмотрительности и соблюдению приличий. Таким образом, теперь нам предстоит измерить, в точности, тяжесть правонарушения, допущенного Скляром Хастом».