К счастью, обитатели плотов не захватили почти никакого оружия: у некоторых нашлись дубинки, сделанные из стеблей, в наличии были пара топоров, полдюжины кольев и примерно столько же ножей. Волна схватки прокатилась по всему плоту до самого края — людей уже сбрасывали в воду. Обычно хладнокровные самогонщики и ответственные шарлатаны старались утопить друг друга. Вымогатели, позабыв о своем низком статусе, бросались на растратчиков. Ортодоксы-заступники пинались, царапались, молотили кулаками и кусались не хуже какого-нибудь замызганного лаком контрабандиста. Когда драка достигла кульминации, Царь-Краген снова всплыл на поверхность — на этот раз в полукилометре к северу от плота — и вновь обратил безразличный взор огромных глаз на Смотрину.
Схватка замедлилась и затихла — отчасти в связи с измождением дерущихся, отчасти благодаря усилиям самых ответственных участников Собора, разнимавших противников. К тому времени в лагуне уже плавали пять или шесть тел; еще столько же погибших лежали на плоту. Теперь впервые можно было заметить, что противников Хаста было по меньшей мере вдвое больше, чем сторонников; кроме того, к числу его сторонников относились главным образом самые трудолюбивые и опытные ремесленники, хотя лишь немногие из них были мастерами гильдий.
Баркван Блаздель, все еще остававшийся на трибуне, воскликнул: «Горе нам, горе! Скляр Хаст! Видишь, какой раздор разгорелся из-за тебя?»
Хаст, запыхавшийся от драки и удрученный скорбью, взглянул на заступника Смотрины. Струйки крови текли по его лицу из раны на лбу, нанесенной ножом; одежда его была разорвана на груди. Игнорируя Блазделя, он занял трибуну и обратился к обеим группам противников: «В одном я согласен с Блазделем — для всех нас настал горестный день! Но не заблуждайтесь! Люди должны править морскими тварями — или им придется стать рабами моря! Теперь я вернусь на Транк — там предстоит восстановить все, что разрушил краген. Как сказал заступник Блаздель, дороги назад нет. Так тому и быть. Пусть каждый, кто хочет стать свободным человеком, последует за мной на Транк, там мы посоветуемся о том, что нужно сделать дальше».
Блаздель издал хриплый, исключительно неприятный звук — язвительный возглас, гортанный, сдавленный от ненависти. Непринужденность и достоинство покинули его, он напряженно наклонился над оградкой трибуны: «Так ступай же на опустошенный Транк! И вы, неверные, нечестивые отступники — плывите вместе с Хастом, туда вам и дорога! Пусть Транк станет вашим домом, и пусть имя вашего плота станет символом преступлений, злобной вони, отвратительных болезней! Только не взывайте о помощи к Царю-Крагену, когда вас будут разорять морские разбойники, обнаглевшие в отсутствие непобедимого Царя, когда они сожрут ваши губки, разорвут ваши сети, утопят ваши кораклы!»