Волшебница замолчала. Видимо, ей было трудно рассказывать. А еще труднее — вспоминать о том, что случилось позднее, через многие и многие годы после той четырехсотлетней давности катастрофы.
— Ула пожертвовала собой, — тихо продолжила девушка. — Болезнь оказалась повержена, она ушла из нашего мира, но вместе с ней исчезла и её победительница. Осталась лишь память, передаваемая в нашей семье от матери к дочери. Эта память понадобилась ведьме Нии, колдунье в пятнадцатом поколении, моей шестикратно прабабушке. Лионская чума возвратилась спустя двести лет, на этот раз — в Стамнос. Эпидемия охватила четыре провинции, но дальше пройти не смогла — на её пути встала Ния. А девять лет назад всё повторилась. Снова чума, и снова колдунья из нашего рода. Моя мама.
— Она погибла?
— Не знаю.
— Как это? — удивившись, я приподнял голову и тут же поморщился. Локоть Лейки мгновенно упёрся мне в позвоночник.
— Давай повернёмся, — быстро предложила Лариса. — Долго лежать на одном боку — это неправильно.
— Ну-у, давай.
— Тогда на счет три. Раз, два… три.
Перевернулись мы достаточно ловко. С кровати никто не свалился, никого к стеночке не прижало. Разница только в том, что теперь уже я уткнулся носом в Лейкин затылок, а правая рука машинально легла на талию девушки. Отдернуться не успел. Лариса «поймала» мою ладонь и прижала её к своему животу. Гормоны врезали по мозгам, словно железной трубой по темечку. Секунда-другая и крышу бы точно снесло. Удержался буквально на самом краю. Снова «включил» магию и кое-как привёл себя в условно-нормальное состояние, когда вроде и хочешь, и можешь, но лучше после, а не сейчас.
Убедившись, что организм опять под контролем, вернулся к оставшемуся без ответа вопросу:
— Так это… почему ты не знаешь, погибла она или нет?
Лариса помедлила, но уклоняться от объяснений не стала. Хотя некоторое «разочарование» в голосе всё-таки чувствовалось: представитель сильного пола оказался крепким орешком и на чары пока не поддался.
— Дело в том, что она просто исчезла. Так же, как и её предшественницы Ула и Ния. Они все как бы растворились в пространстве нашего мира, можно сказать, слились с ним и стали активной природной преградой развитию Лионской чумы. Я потом долго пыталась понять механизм слияния, даже советовалась с Сан Санычем, но так и не разобралась. Поняла только, что они перестали быть отдельными личностями и возвратиться уже не могли. То есть, сказать, что они погибли, было бы не совсем верно, но назвать их живыми тоже нельзя. Они просто ушли. Ушли из нашего мира, чтобы спасти других.