- А ты должен знать, что я всегда их соблюдаю. – В этом заключалась ее работа.
- Мы должны согласиться, что в этом мы не согласны. А пока я сделаю нам кофе. - Он остановился, положив руку на дверную ручку. – Я уже поблагодарил тебя за то, что позволила мне поспать? Так хорошо я уже несколько месяцев не спал.
- Не понимаю, как тебе это удалось. Ты слишком большой для дивана. – Его ноги свешивались с края. Она не собиралась признаваться, но на какое-то мгновение ей захотелось разбудить его и отвести в кровать. Но так как это была слишком опасная перспектива, она заставила себя уйти.
- Думаю, все дело в компании, - ответил он, выражение его лица смягчилось. - Я знал, что прав, когда пришел к тебе, Холланд. Знал, что найду у тебя убежище. Может, я редко бываю серьезным, но спасибо. Никто больше не хотел меня слушать. Но я знал, что ты выслушаешь.
- Из-за того поцелуя? - Он действительно думал, что так сильно ее поразил?
Он покачал головой.
- Нет. Потому что всегда знал, что ты лучшая женщина, которую я когда-либо встречал.
Он проскользнул обратно в квартиру, и она осталась наедине с красотой солнца, поднимающегося над Французским кварталом, пока его слова звенели в ее ушах.
Она могла противостоять Дэксу Спенсеру, который был «Истинным джентльменом». Она также могла отказаться от Капитана Невероятности, даже если это будет сложнее. Но сможет ли она противостоять мужчине, который только что показал ей свою уязвимую, искреннюю сторону?
Вздохнув, Холланд уставилась на город и попросила Бога дать ей сил, потому что, если она намеревается противостоять этому человеку, они ей понадобится.
Дэкс чувствовал себя неоправданно оптимистично, спрыгивая с трамвая на Сент-Чарльз-авеню и направляясь домой. Ну, в дом его родителей. Он сомневался, что у него было место, которое можно назвать домом. С тех пор, как его отправили в академию Крейтон, дом определялся людьми, а не местом. Дом означал друзей, семью.
Встреча с Холланд навеяла меланхолию. Или, может быть, это из-за возвращения в Новый Орлеан. Последний раз он был в городе на похоронах отца. Дэкс был так зол, что не мог четко видеть или мыслить здраво. Время и расстояние заставили его успокоиться и прийти в себя.
Но при взгляде на Холланд Кирк все его спокойствие и здравомыслие улетучивались. Часть его надеялась, что голод по ней был воспоминанием, преумноженным временем и его старыми чувствами, но привязанность переросла в нечто большее, и он уже не мог отрицать очевидное. Нет. Теперь Дэкс уверен, что она была его единственной. Холланд заставила его хотеть большего от жизни, заставила его хотеть стать лучше. Она была единственной женщиной, ради которой он согнулся в четыре погибели и спал на этом ужасном диване, только чтобы быть рядом с ней.