– А вот возьму и спрошу! – заупрямилась Тамара. –
Надо наконец поставить точку на всех ваших разговорах.
Ты Женю ими замучил, да и мне надоел…
В дверь громко постучали. Михаил мгновенно спрыгнул со стола, Женя невольно поправила волосы. Вошел
Давыдов, широко улыбаясь, бодрый и веселый, поздоровался, в нескольких словах рассказал о своей поездке.
– А теперь вы рассказывайте. Какие достижения и вопросы? Начнем хотя бы с вас, Тамара Николаевна.
Тамара улыбнулась слегка смущенно.
– А можно вас сначала спросить по общему вопросу, Илья Андреевич? – начала она. – Вы не торопитесь?
Михаил за спиной Давыдова в комическом ужасе закатил глаза.
– Нисколько не тороплюсь, – ответил Давыдов. – И вы знаете, я люблю, когда меня спрашивают.
– Илья Андреевич, Михаил… мы все обсуждали, правильно ли сделали выбор специальности. В такое время наши ископаемые кости… Вот Михаил говорит – надо бы заниматься физикой… И мы были на докладе Петрова – не совсем понятно, но страшно интересно! – Тамара выпалила все это одним духом, запнулась, вздохнула и поспешно закончила: – Я хотела спросить ваше мнение по этому вопросу. Что вы нам посоветуете?
Давыдов стал серьезным, нахмурился и, против ожидания Тамары, нисколько не рассердился. Он медленно вытащил портсигар.
– Окно открыто, значит, можно курить… Вопрос серьезный. Я вас понимаю. Во время крупных переворотов в технике те дисциплины, которые стоят в стороне, должны казаться неважными. И вы, молодежь, естественно, колеблетесь, несмотря на уже приобретенную специальность. Я
бы тоже колебался… Но вот что я вам скажу…
Давыдов зажег папиросу, задумчиво посмотрел на поднимавшийся вверх дым.
– Есть люди, – медленно начал профессор, – безразличные в выборе научного пути. Случай, выгода – и они будут заниматься чем угодно. И даже с большим успехом, с хорошими результатами. Но я не считаю их настоящими учеными. Выбор науки, что там ни говори, определяется личными склонностями, способностями и вкусами. Только тогда, когда ваш ум будет требовать знания, ловить его, как задыхающийся ловит воздух, тогда вы будете подлинными творцами науки, не щадящими сил в своем движении вперед, сливающими свою личность с наукой. Я сам вначале колебался. По образованию я инженер, люблю технику, и все же основные мои склонности – исторические. Вот я и занимаюсь древнейшей историей Земли и жизни. Худо ли, хорошо ли, но это заполняет всю мою жизнь, целиком. Конечно, может быть, жаль, что я не физик, не творю важнейшее для настоящего момента, но тут дело в комбинации моих способностей и интересов, которые принесут наибольший эффект, если будут гармонировать с избранным путем. И не стоит преуменьшать значение нашей науки. Ее «завтрашний день» дальше, чем у других отраслей знания, она сделается необходимой позже других, но сделается, когда мы сможем вплотную взяться за человека. Наш организм – это исторически сложившаяся сложнейшая комбинация эволюционных наслоений от рыбы до высшего млекопитающего. Понять биологию человека по-настоящему без изучения всей эволюционной лестницы нельзя. А от этого целиком зависит медицина будущего, сохранение человека как вида и еще многое другое. Сейчас эти вопросы еще далеки от нас, но приближаются с каждым днем. И мы готовим для них точную основу знания. Бросить наше дело нельзя еще и потому, что человеку, строящему будущее, необходим общий подъем культуры, знания и широкий кругозор. Наука имеет свои законы развития, не всегда совпадающие с практическими требованиями сегодняшнего дня. И ученый не может быть врагом современности, но и не может быть только в современности. Он должен быть впереди, иначе он будет лишь чиновником. Без современности – фантазер, без будущего – тупица. А ведь еще Петр Великий это хорошо понимал. Вспомните его указ о непременном сборе ископаемых костей – это в те-то тяжелые времена, в бедной и бескультурной стране!