Расскажи мне о жизни в пустыне… (Кекова) - страница 2

На первую страницу
и старой лампы керосиновой
коптящий, как всегда, фитиль.
И клёны византийской роскоши,
и жалобы китайских ив,
что ясень у деревни Росташи
листвой торгует на разлив.

* * *

Элеоноре Денисовой

В кастрюльке бедной картошка сварена,
вода в корыте для стирки вспенена.
Душа молчит, как Татьяна Ларина,
или как Анна грустит Каренина.
Глядит луна сквозь стекло оконное,
сквозь ставни домика деревенского,
а наслаждение беззаконное
царит, как крест над могилой Ленского.
О, как нам хочется жить в Обломовке,
держать в ладонях плоды антоновки,
ночами звёзды считать огромные,
входить без страха в аллеи тёмные,
не знать, что в будущем Анна Снегина
в одежду белую вновь оденется,
что охлаждённый, как ум Онегина,
напиток жизни в стакане пенится.

* * *

Татьяне Кан

1
Хлеб горячий саратовской выпечки,
свет, летящий с небесных высот…
Ходит ангел под липами в Липецке
с длинным шлейфом сияющих нот.
Отломи же хрустящую корочку,
не томись непонятной виной —
пусть под липами в платьях с оборочкой
путешествует запах ржаной.
Льются звуки, как ливень лирический, —
вертикальное море судьбы, —
только хор замирает сферический
под архангельский голос трубы.
Что за дни нам для радости выпали!
Знаю я — где-то там, вдалеке,
ходит ангел под бедными липами
с остывающим хлебом в руке.
2
По пушкинскому камертону
настраивая жизнь свою,
ты подойдёшь к пустому трону,
примеришь посох и корону,
и вдруг очутишься в раю.
А там, в раю, восстав из праха,
такая музыка звучит,
что ангел,
вдохновлявший Баха,
(он грозен и многоочит),
стоит у трона и молчит.
А ты в восторге и печали,
в иную вслушиваясь речь,
давно уже не спишь ночами,
чтоб Слово, бывшее в начале,
в земную музыку облечь.

* * *

Ирине Евсе

Богомол на воле расставил усы-антенны.
Как сигналы «sos», дождевые он ловит капли.
И рифмуют смело цветущие хризантемы
лепестки свои с опереньем японской цапли.
Наступила осень — и стало темно и голо.
Перестал сизарь ворковать со своей голубкой.
Лёгкий пух небесный, летящий от уст Эола,
отменяя пафос, прикинулся снежной крупкой.
В телефонной трубке я голос знакомый слышу:
тёплый ветер с моря с кавказским звучит акцентом:
«Я сегодня буду орехи бросать на крышу,
покупать инжир и лежать на камнях под тентом».
Три банана купишь, в свободный зайдёшь автобус,
чтобы плач о жизни тебя с головой не выдал…
Под рукою Бога вращается старый глобус —
то ли шар земной, то ль фетиш непонятный, идол.
Есть такое племя, у коего нет тотема —
это племя слов, что колотит в свои тамтамы.
А в петлице осени астра иль хризантема
чуть привяла, словно букет для Прекрасной Дамы.

* * *

Андрею Дмитриеву

Любовь не слаще мёда и вина.
Следующая страница