Брат кивает. Как не помнить, если почти сразу после того разговора его жизнь пошла наперекосяк, и в итоге Каин добровольно опутал себя цепями — не только снаружи, но и внутри — и отказался от реальности. Мутная история, и не мне ее рассказывать, так что остановимся на том, что мой старший брат не настолько «слеп», чтобы не помнить угрозы отца.
— Моя жена и есть его угроза, — признаюсь я. — Она — смертная, и она предназначена нашему отцу, а если я за тринадцать дней не влюблю ее в себя, то распрощаюсь со своим бессмертием. Точнее, — мысленно загибаю пальцы, — теперь у меня осталось только восемь дней.
Каин курит и молча пьет кофе. Переваривает и как бы невзначай скребет ногтями по огненному цветку на своей груди. Кстати, они у нас разные, но похожи тем, что выглядят просто смешно на брутальных демонах.
Ну, ладно, может, я не такой уж брутал, особенно на фоне Каина, но не замечал за собой склонности мазать рожу косметикой и носить стринги.
— То есть ты просто почувствовал свою … девчонку? — уточняет брат.
— Сначала я ее почувствовал, а потом уже появилась папочкина сверкалка на торсе. А у тебя, как я понимаю, все наоборот. — Знаю, что лучше бы об этом помалкивать, но не могу держать рот на замке. — Слушай, а может у тебя мальчик, а не девочка? В меде, где учится моя Овечка, точно была парочка подходящих.
Ну а что? Я же младший. Мне по праву рождения полагается злить и выстебывать старших.
— Скажи спасибо, что в твоей койке спит смертная, Локи, и вряд ли она поймет, если я поглумлюсь над твоим бездыханным телом. — Каин гасит сигарету прямо об столешницу и снова уводит разговор в старое русло. — То есть, если твоя смертная в тебя не влюбится, ты тоже станешь смертным?
— Так и есть. Суровая отцовская наука. — Вздыхаю, залпом допиваю кофе и добавляю: — Приходится вертеться, чтобы быть Хорошим Локи и даже симулировать любовь до гробовой доски.
Мои слова тонуть в коротком полу вздохе, и я так резко разворачиваюсь, что чуть не падаю со стула.
Это просто пиздец.
Александра стоит между книжным шкафом и торшером в моей рубашке на голое тело и громко стучит зубами, хоть в квартире совсем не холодно.
— Симулировать любовь, да? — повторяет мои слова, нарочно елозя языком по каждому звуку. — Зачем же так стараться? Я и так в тебя втрескалась. С первого взгляда, наверное.
Звучит так искренне, что я сглатываю панику и готовлюсь заключить мой Бермудский треугольник в объятия, но…
— Верни меня домой, демон, — с той же бесцветной улыбкой говорит Александра, — раз уж я теперь полностью от тебя исцелилась.