Любовь, большая и сильная, поднялась в ее груди, заполняя ее, выплескиваясь. Этот прекрасный, сильный, гордый мужчина унизился перед ней и человеком, которого считал врагом, чтобы попросить ее о прощении и признаться в любви к ней — к ней.
Увидев его документы, которые он собирал годами, сейчас она поняла грандиозность его жертвы. Он планировал месть половину своей жизни, но поставил ее выше всего... полюбил ее больше.
— Я люблю тебя, — призналась она тихим, дрожащим голосом. Потом окрепшим, более громким. — Я люблю тебя.
С рычанием, он молниеносно оказался на ее конце дивана, обрушив свой рот на ее. Она, как всегда, открылась ему, приняла его, обняла. Поцелуй был знакомым, и новым. Их настоящим и будущим.
— Скажи еще раз, — прошептал он в ее губы. — Пожалуйста. Мне нужно услышать еще раз, как ты это говоришь.
— Я люблю тебя, — она прижалась поцелуем к уголку его рта, к его шраму. — Каким ты был, какой ты есть, каким ты будешь. Я люблю тебя.
И скрепила клятву поцелуем страсти. Доверия. Вечности.
Эпилог
Год спустя
— Как, черт побери, ты убедил его поучаствовать? — изумилась Сидней. Лукас расплылся в улыбке, и она застонала, закатывая глаза. — Господи. Да ты улыбаешься, — протянула она.
Лукас рассмеялся, уловив иронию в ее словах, поскольку год назад на этом же месте Эйдан говорил ему почти такие же слова. Вот только в этот раз Лукас присутствовал на ежегодном маскарадном аукционе холостяков Родонитового общества со своей женой, а улыбка его была полна подлинного счастья.
— Я сказал, что участие Эйдана в аукционе было бы замечательной рекламой для компании... и я знаю, где сокрыты определенные фотографии времен университета. Если бы они всплыли когда-нибудь, ему было бы крайне неудобно.
— Это так неправильно. Эффективно, но неправильно, — она хихикнула.— Почему бы ему и не поучаствовать? В конце концов, здесь мы с тобой встретились. Кто знает? Возможно, сегодня он найдет будущую миссис Кент.
— Да, дорогая, в этом что-то есть.
Она фыркнула в притворном негодовании, хлопая кулаком по бедру, из-за чего холмик ее живота проступил чуть более явно.
— Что, прости?
— Для него, конечно же, — он провел рукой по ее животу и ребенку, спящему внутри. Радостное возбуждение и удовольствие охватили его, когда он почувствовал легкий толчок под ладонью. Еще три месяца, и он сможет взять свою дорогую дочурку на руки. — Та ночь, когда я пришел сюда, была счастливейшей и лучшей в моей жизни.
Теплая, прекрасная улыбка осветила ее лицо, и он не смог удержаться от поцелуя этих роскошных, сексуальных губ. Боже, он любил ее. Он не думал, что возможно обожать кого-то так сильно, что жизнь без нее пугала его до чертиков. Она научила его прощению, одарила его семьей, привнесла жизнь в темноту, которая была его жизнью.