— Что ты об этом думаешь?
Друз слушал в пол уха, параллельно он размышлял над, пришедшими с этой-же почтой чертежами пилорамы и поянительной записки от Вара. Он мысленно перебирал в уме подходящие для устройства плотин места, перетасовывал когорты и целые легионы, поэтому среагировал с тормоза.
— А? Ты хочешь зеркало? Я попрошу Агриппу, думаю он ими командует.
Антония натурально возмутилась.
— Причём тут какое-то зеркало? Там твой сын, чему его может научить этот гнусный развратник Гай Меценат.
Друз задумался, хохотнул и проговорил примиряюще.
— Уверен, что не тому, о чём ты подумала. Тогда он и Агриппу с Варом не пускал бы, да и рано Тиберию.
Эти пилорамы просто чудо, не дай боги такой секрет уйдёт к германцам, и правда ведь, ничего сверхсложного, могут и повторить. Вполне могут.
— … ты совсем меня не любишь!
Антония заплакала и убежала. Сейчас её лучше не трогать. Да уж, жирный боров Меценат на прогулке — это зрелище, интересно будет посмотреть. А если всё затеять прямо здесь, в Реции? Не пытаться войти с моря, всё-таки это рискованно, а наоборот, плоскодонками с истков. Все волоки мы теперь знаем. Надо написать Агриппе. Заодно и про зеркало. Друз вздохнул.
— Он не уверен, что его послали к тебе, на это только тридцать процентов, семьдесят на какого-то ещё не родившегося иудея. Какого-то сына плотника.
Заметив недоумевающий взгляд Агриппы, Меценат хмыкнул.
— Тебя бы уже убили. Потом убили бы всех твоих детей. А Рим бы пал перед германскими варварами. Так-что я даю на тебя девяносто.
— Иудейский плотник? Чего он такого натворит?
— Ничего. Поблажит немного, потом его распнут. Сам знаешь, в тех краях таких случаев десятки в год. Может, он теперь и не родится. По моим данным в Иудее дерьмо закипает, а война дело такое, не все плотники её переживают. Тиберий говорит, что может и так, теперь это уже другая история. Твоя, Агриппа, я уверен.
— Узнай подробности про этого иудея.
— Ничего. Плотник и имя Иосиф. Их тысячи.
— Будет его искать?
— Будет обязательно. Но через сорок с лишним лет, мы с тобой не доживём, не беспокойся.
Теперь с Тиберием в основном занимался Меценат, периодически конфликтуя с Варом, которому тоже постоянно требовались консультации. Агриппа оказался вообще задвинут, это было на пользу Дела, но ему уже очевидно стало недоставать общения с этим странным ребёнком. Привязался к нему всей душой.
— Знаешь, а он ведь мне дороже родных сыновей.
— Он от тебя никуда не уйдёт, я уверен. Ты напоминаешь ему того Вождя. Его, кстати, тоже отравили. Ну что за ублюдки нас окружают? Чего не хватало той-же Ливии?