— Мы думали об этом, господин, но это сложно. Сейчас Кианг занят большой трубой. Он скоро закончит форму и будет отливать ее из бронзы.
— Я вчера был у кузни, видел. Сегодня вечером я подойду к вам, и мы подумаем вместе. А теперь нужно почистить это ваше изобретение.
Оставив авторов заниматься своим делом, мы все полные впечатления от увиденного, отправились по своим делам.
— Господин Леви. Мне кажется, что скоро война будет другой. Будут стрелять всякие механизмы, а рыцарский дух боя исчезнет.
Сказал мой начальник дружины.
— Думаю, так и будет, дорогой Бернардо, правда, не очень скоро.
Вечером на встречу с братьями я принес свой пистолет. Не дерринджер, его я вообще никому не показывал, а большой. Нужно было видеть, с каким благоговением они держали его в руках и как бережно передавали друг другу. Потом, в меру своей полной художественной безграмотности, с помощью свинцового грифеля на листе немного желтоватой бумаги пытался изобразить нечто похожее на аркебузу с фитильным замком. Судя по всему, они меня поняли, внезапно став спорить между собой по-китайски. Я, сделав свое дело, оставил профессионалов разбираться между собой.
Все свободное от хозяйства и "прогрессорства" время уделял внимание дружине и собственному усовершенствованию в средневековой науке побеждать. Бернардо учил меня конному бою с копьем и мечом. Гаврила — бою секирой, Амбазук учил меня метанию аланских боевых топоров, которые отковали местные кузнецы для дружинников.
— Я не могу понять, как вы, лучший боец на мечах совершенно не имеете представления о конном бое.
Недоумевал Бернардо. Ему вторил Гаврила.
— Господине, я не видел никого, кто так ловко владеет кинжалом и мечом. Может скрытно подобраться к часовому и зарезать его ножом, что он и не пикнет. Без оружия, тебе вообще нету равных среди нас. Ты даже этого китайца, который прыгает как обезьяна, гонял по площадке. Из своего арбалета ты в муху попадешь. А с секирой и щитом ты как дите малое и неразумное. Как такое может быть?
Алан ничего не спрашивал. Он только спокойно указывал на мои ошибки и невозмутимо показывал, как правильно нужно выполнить бросок.
Ну, что я мог сказать? Что в двадцать первом веке перестали сражаться топорами и на копьях. Что даже индейцы уже перестали метать свои томагавки.
Отдушину я находил только в схватках с Веняном. Он владел китайским боевым искусством, которое напомнило мне стиль "ушу". Правда, слова такого китаец даже не понял. Оказалось, что среди множества экзаменов, которые нужно сдать на право быть государственным служащим, знание боевых искусств являлось важным фактором для успешной карьеры.