Шабалин чуть приподнялся с кресла и, протянув руку, взял ближнюю к нему винтовку, установил прицел на 7, снял резиновые колпачки, откинул сошки и водрузил СВДС на мешок с песком.
Дальше всё могло быть решено в течение нескольких секунд, и Паша уже было потянулся рукой к рукоятке затворной рамы, как всё же нашел в себе силы остановиться.
Вернув винтовку на стол, он поднялся с кресла и стал ходить по посту туда-сюда, бешено прокручивая в голове рой мыслей, которые пытались найти здравое объяснение только что пережитому чувству.
— Товарищ старший лейтенант, что с вами? — спросил Бушуев.
Шабалин не ответил, вернулся на прежнее место. Некоторое время молча смотрел на "Отель". Подчиненные уже обратили внимание на непонятное поведение своего командира, но виду не подавали.
— Чёрт, — Паша помотал головой, но наваждение не исчезало — он неотрывно смотрел в прицел, снова чувствуя нарастающее непонятное возбуждение.
— Артём, — все же стараясь отвлечься, Шабалин позвал старшего поста.
— Я, товарищ командир, — отозвался снайпер.
— Ты читал Хемингуэя?
— Ну, — замялся Артём. — Было когда-то.
— Что читал?
— Да не помню уже. В школе что-то было. Про какого-то моряка, который пеленгаса неделю из моря вытащить не мог.
— Не пеленгаса, — усмехнулся Паша. — А марлина.
— Ну, пусть будет марлин, — согласился снайпер. — А что?
— Больше ничего не читал?
— Не-а, — мотнул головой снайпер. — А надо?
— Я читал "Прощай оружие", — сказал напарник. — Сильная вещь.
— Сильная, — согласился Шабалин. — Ориентир "Отель", правый торец. Четыре нарушителя комендантского часа. Все со стрелковым оружием. Быстро данные для стрельбы!
Оба снайпера достали блокноты и калькуляторы, отчего Паша поморщился, но стерпел. Через минуту данные были готовы.
— Температура отличается от табличной, — сказал Артём. — Но, зато нет ветра. Деривация на такую дальность всего двадцать сантиметров, целимся в левую часть груди…
— Сам как считаешь, — Паша посмотрел в глаза своего снайпера. — Надо?
Артём замялся, хотя глаза его, похоже, отражали то же самое ни с чем несравнимое чувство, которое испытывал сейчас и сам Шабалин.
— Если бы вас, товарищ старший лейтенант, сейчас здесь не было, я бы принял решение стрелять — согласно имеющегося приказа. Но, так как вы сейчас с нами, то я сделаю то, что вы прикажете, — четко разделяя слова, произнес Бушуев.
Артём смотрел на командира, ожидая от него конкретного указания, но к своему удивлению он услышал нечто пространное, чего никогда прежде не замечалось за Шабалиным.
— Нет лучше охоты, чем охота на человека. Кто узнал охоту на вооруженных людей и полюбил её, больше не захочет познать ничего другого, — на одном дыхании произнес Паша, и снова вздохнув, добавил: — Это Хемингуэй… а он знал в этом толк…