Там, где раньше были точки или линии, теперь не было ничего. Одно только равномерное, кроваво-красное свечение, совершенно одинаковое в любой точке холма. Я даже не тянусь к ножу — зачем? Теперь мне нужно прорубаться к абстрактному центру холма, существующему только на карте, ведь он, холм, остаётся холмом и на вершине, и в глубине. Свет все так же пульсирует, равномерно и спокойно, ничуть не обращая на меня внимания. Позволяя мне дотронутся до своего склона…
И прекращая существовать. Не взрыв, не вспышка — просто этот холм отныне вычеркнут из существования. Из всех химических, физических и прочих процессов, буквально переставая быть. Теряя собственную концепцию, чтобы никогда уже её не обрести вновь. Умирая куда четче и окончательней, чем человек или животное.
Я отшатнулся. Тонны мельчайших крупиц песчаника, уже не скованных ничем между собой, обрушиваются внутрь горы, подчиняясь неумолимой гравитации, и тысячи силуэтов, слишком мелких, чтобы выжить, оказываются погребены под ним. Я вижу, как они затухают, но не чувствую ничего, кроме ужаса. Кажется, я рухнул на землю. Неважно. Меня колотит, глаза буквально сияют болью, и только чистой силой воли я не позволяю себе схватиться за них руками или выдавить к чертям. Неважно. Я только что убил пять тысяч человек. Неважно.
Все это больше не важно, ведь на краткий миг я… Впервые по-настоящему осознал, как видела мир Реги. Холм, гора, океан, континент, планета, квазар, черная дыра, галактика, звездный кластер… Все это ничуть не отличается между собой. Все это… Может оказаться стерто одним лишь прикосновением. Неважно, насколько объект огромен, неважно, какие в нем действуют законы, не важно даже насколько могущественны населяющие его существа — в конечном счете, все они могут быть вырезаны из бытия так же легко, как слабейшие и ничтожнейшие создания. И звёздный кластер, более огромный, чем я способен вообразить, обрушится внутрь себя так же легко, как этот холм. Законы физики, магии, реакции, закономерности, фундаментальные величины и константы. Нет ничего, что не могло бы быть вырезано. Нет ничего, что не будет однажды вырезано.
Как же этот мир… Хрупок.
* * *
Когда я очнулся то первым, что я почувствовал, была тянущая боль в глазах и передней части головы. Она медленными, тягучими волнами расходилась по всему телу, будто бы специально появляясь именно тогда, когда ты уже поверил в то, что больше волн не будет. Лицо будто стянуло проскальзывающим сквозь пальцы клеем, а правый угол рта был задернут вверх. Сдвинуть его не получалось. Что-то похожее я чувствовал, когда дантист переборщил с анестезией, но теперь все было куда серьезнее. Все-таки я доигрался. Инсульт, и хорошо еще, что достаточно слабый — задело только лицо. В принципе, я ожидал чего-то подобное — глаза выдали даже больше того, что могли.