вестибюль проникла скользкая жаба. «Ты всего лишь бабник. Пьяница. Игрок.
Падок на любое дурачествo, на любые грехи, какие только существуют на этом
свете! Ты даже больше кроличьи мозги, чем твой брат, раз общаешься с такими
подонками. Ты», ее голос поднялся на октаву, «унаследовал пороки твоего отца».
Брен пытался урезонить герцогиню; Форрест мог бы сказать своему
брату, что тот совершает ошибку, но он достаточно пострадал, когда тащил из огня
каштаны для Брена. Пусть юнец закапывается глубже. «Прекращай, мама», начал
Бреннан. «Ты знаешь, что герцог не юбочник, никогда не был. И он не разыгрывает
больше, чем одну-две раздачи в вист или слишком много пьет. Подагра не позволит
ему. Кроме того, этот последний раз не весь случился по моей вине».
«Конечно, нет, ты слишком глуп, чтобы в одиночку попасть в такие
неприятности! Я точно знаю, кто виноват. Когда я возьмусь за это…»
«На самом деле, мама, ничего бы не случилось, если бы ты позволилa мне вступить в армию, как я хотел».
«Ты говоришь, что это моя вина?»
40
Форрест подошел и встал перед столом стиля буль; он всегда
восхищался севрской вазой, стоящей на нем.
«Конечно, нет, мама. Просто в Лондонe есть шанс выпить и поиграть, и, да, встретить женщину определенного сорта. Больше там особо нечего делать».
«Мои собаки лучше соображают. Предполагается, что ты проводишь
время в городе на вечеринках и в музеях, играх и пикниках, встречая женщин
правильного сорта. А что касается армии, недоумок, ты даже не можешь держать
себя в целости и сохранности в Лондоне! Представь, что может случиться с тобой в
Испании. Иди в свою комнату».
«Идти в мою комнату? Ты не можешь отправить меня в детскую, как
ребенка, мама. Мне двадцать два года».
«И ты можешь спуститься к обедy, когда не будешь вести себя как
ребенoк».
Брен был не в той форме, чтобы надеть официальную одежду, кaк
герцогиня того требовала за своим столом, и не в состоянии пройти длинный путь
вверх и вниз по арочным лестницам. Тем не менее, быть наказанным, как школьник
в коротких штанах. «Но, мама ...»
Герцогиня взяла в руки горшок папоротника. Брен ушел.
Леди Мейн повернулась к своему старшему. «Я иду, я иду», сдался он, направляясь к лестнице, чтобы помочь Бреннану.
«А я», сказала она, все еще держа растение, «иду в теплицу».
Форрест развернулся и помчался по коридору за ней. «Не в теплицу, мама! Не весь этот графин!»
* * * *
Через несколько часов герцогиня смягчилась. Возможно, она была