Я называю водителю адрес и откидываюсь на сиденье. Запах одеколона Джордана окутывает меня. Мужской запах, заставляющий трепетать мою женскую часть. Он смотрит на меня, и я ничего не могу поделать со смущением. Я мысленно пробегаюсь по своему внешнему виду, все по сезону. Розовый топ с белыми слаксами и широкий шарф, который я начала носить, когда у меня появилась Пайпер (это позволяло сохранить приличный вид, когда я должна была заботиться о ней на выходных). Я воплощение деловой Нью-Йоркской женщины. Снаружи я держусь уверенно, но внутри полное смятение.
— Я должен был быть с тобой, Эдди, — качает он головой, глядя на руки, лежащие на коленях.
Эдди. Имя для близких. Я разрешала так себя называть только нескольким людям. Тем, кто дал мне его, моим родителям, и Харлоу, которую я встретила во время Феллоушипа, и всё. Как-то в этот список попал Джордан, с которым я провела вместе восемь часов. Я добавила его в свой список близких людей.
— Всё в порядке, правда.
— Где ты нашла мой номер? — спрашивает он.
— Я вернулась в бар, к Полли, и спросила Ванессу, барменшу.
— Вы дружите? Я запомнил, как ты сказала, что вы знакомы ещё со школы, — говорит он.
Я определённо знала её со школы, но не назвала бы её другом. Просто знакомая. Она была в школе бунтаркой и не тем человеком, которого одобрила бы моя мама.
Она была опасной, и для неё не было проблемой достать любую информацию.
— Возможно, она подумала, что я собираюсь тебя преследовать.
Мы замолчали, глядя в тишине на проезжающие за окнами машины. Мой воображаемый план уведомления Джордана о моей беременности давно закончился. И в нём точно не было части, в которой он сказал бы «Да, я хочу участвовать в жизни ребёнка». В моём воображении он всегда отворачивался и уходил прочь, не желая иметь ничего общего со мной или малышом. Может, потому что я всегда думала, что найду кого-то более традиционным путем, выйду замуж, потом совместные дети, например как мечтали мои родители, что у меня сложится с Кевином.
— Значит, ты вернулся только вчера? — интересуюсь я, чтобы разрушить повисшее молчание.
— Да, и я немного дезориентирован… сменой часовых поясов.
— Я думала, не существует ничего, что могло бы сбить тебя с толка.
Он улыбается.
— Нет, но я сбит. Я рад, что ты сказала мне.
— Ты женат? — спрашиваю я, скользнув взглядом по его руке, на которой нет кольца. Я знаю много докторов, которые не носят колец, поэтому и спрашиваю. — Я имею в виду, что если бы ты был с кем-то связан, то это стало бы гораздо сложнее.
— Нет, я не женат. А ты?
— Нет, — я качаю головой.