Этого так и не произошло. Словосочетание «эмоциональный интеллект» просто стало удобным термином для рационального обсуждения наших эмоций или их классификации в рамках моделей компетенций. А наши чувства так и остались в заточении внутри нас.
Я не хочу жить в таком мире. Думаю, вы тоже. Конечно, это может быть весьма удобно. Определенно, это создает чувство безопасности. Но только на короткой дистанции. В долгосрочной перспективе все попытки придать эмоциям «презентабельный» вид портят отношения между людьми, приводят к выгоранию и вредят нам.
Почему же мы все не живем с той же страстью, что и Рафаэль Надаль, с фокусом, наполненным энергией, и с открытым сердцем?
Потому что невозможно наполнить энергией фокус, оставаясь эмоционально отстраненным. А открыться очень страшно. Это делает человека уязвимым. Он может ощущать стыд и, скорее всего, будет чувствовать себя слабым.
Когда я смотрел на Надаля, лежащего на корте и сотрясающегося от рыданий, я вспомнил, как подобное произошло со мной, но в других обстоятельствах. В самом начале моей карьеры одна из коллег была очень сердита на меня за какой-то мой поступок. Перед несколькими другими коллегами она начала высказывать мне всё и перечислять то, что я делал неправильно, что так ее сердило.
Мне нужно было просто выслушать ее. Это совсем не легко. Несколько раз я порывался перебить ее, чтобы объяснить свои мотивы, но окружающие помогали мне: когда я пытался что-то сказать, они вежливо напоминали, что я должен просто слушать, а когда я слушал, они отмечали, что очень это ценят.
По мере того как я впитывал ее критику, меня начала бить дрожь, слабая, а потом все заметнее. Я ничего не мог с этим поделать. Единственное имевшееся у меня объяснение — мое тело пыталось удержать энергию, которая мощным потоком исходила от собеседницы, а также ту, что бурлила во мне самом. Через некоторое время я уже не мог справляться с этим напряжением, у меня брызнули слезы. Я чувствовал себя беззащитным, и мне было стыдно: не из-за того, что мне говорила коллега, а из-за своей реакции. Мне было больно. Но при этом я испытывал огромное облегчение. Я словно сбросил с плеч тяжелый груз, и мне больше нечего было скрывать. Я чувствовал полное единение со своим внутренним «Я». Это было невыразимо приятно.
Кроме того, я почувствовал, что наконец могу принять то, что говорит коллега, не соглашаясь с ней во всем, но и не критикуя ее. Это было важно.
То, что, как мне казалось, должно было оттолкнуть от меня окружающих, поспособствовало возникновению между нами более тесной связи. Стоявшие рядом коллеги поддержали меня.