Хотя я никогда особо не спрашивала, почему он был так добр по отношению ко мне, он сказал мне много лет назад, что когда-то, в возрасте трёх лет, потерял свою дочь — она утонула. Я думаю, что возможно чем-то напоминаю ему её. Не знаю, как бы я смогла без него пройти через всю эту кромешную тьму.
— Сегодня ты обратишь на неё своё внимание? — спросила я.
Его рука сжалась.
— Забудь об этом.
— Прошло уже пять лет с тех пор, как умер отец, — заявила я, поглядывая на него через плечо.
Его карие глаза потемнели ещё больше, когда он посмотрел на меня.
— Знаю. Я был на похоронах, Шарлотта.
— Тогда ты знаешь, что уже наступило время для неё двигаться дальше. Она одинока, Том.
— Да. И это я тоже знаю. На самом деле, время пришло для вас обоих — упрямых женщин из семьи Миллс — двигаться дальше, — с нажимом ответил он.
Я закатила глаза и отошла. Я не была монашкой или кем-то вроде неё, но когда самыми главными моментами в твоей жизни являются ужин и выпивка с пятидесяти шестилетними мужчиной, который неровно дышит к твоей матери, могло показаться, что на самом деле я не так уж и была далека от их образа жизни.
— Билли снова спрашивал о тебе сегодня. Я мог бы…
— Ни за что, — прервала я Тома. — Мы не будем снова обсуждать тему по имени Билли Вейнер.
Его губы дрогнули от сдерживаемой улыбки.
— Да ладно. Он хороший парень. Я бы женил его на тебе, если мог.
— Его фамилия Вейнер.
Улыбка расползлась по всему его лицу.
— Дай ему шанс, милая. Даже если у вас всё сложится, то на свадьбе ты сможешь заставить его принять свою фамилию.
Я почти улыбнулась. В течение каких-то нано-секунд вина, которую я носила в своей груди как огромный валун, воспарила, бросив вызов гравитации.
Почти.
Пока она не обрушила на меня снова от звука его голоса.
— Мы собираемся резать торт, — объявил Бреди с порога. — Вы собираетесь остаться там?
Том пришёл в состоянии полной боевой готовности, когда мы оба повернулись лицами к отцу Лукаса.
Я знала, что это будет самый сложный день для меня. Каждый год я сходила с ума от страха перед этим праздником. Но в этом году все было по-другому, и я подготавливала себя к этому больше, чем обычно. Его звали Уильям Лукас Бойд. Моя мама сообщила мне дату его рождения. Но когда я посмотрела на него, то почувствовала, будто меня переехал грузовой поезд.
Моё сердце кровоточило.
Мои руки дрожали.
Мою голову заполнил крик.
Моё сознание плакало.
Один взгляд на Бреди с шестимесячным маленьким мальчиком с чёрными волосиками и карими глазками на руках был намного хуже, чем любой удар судьбы. Он был направлен прямо в сердце своим ржавым, иззубренным лезвием прошлого.