Но я здесь сейчас, глядя на текст, описывающий поцелуй, которого не было, без тени сомнения осознала, что никогда его не забуду.
Я: «Исповедь: Хотел бы я, чтобы ты тоже это сделал».
Портер: «Завтра, Шарлотта».
Это было обещание.
И всё, о чём я мечтала, это позволить Портеру это сделать.
Я провела утро в офисе, разгребая гору документов, которая образовалась, пока я пробиралась через весь ад седьмого марта. Я была так погружена в работу, что это было чудо, что я смогла видеть письмо в папке «входящие». К десяти тридцати я всё ещё тонула в файлах, но у меня получилось, наконец, привести в порядок своё рабочее место, поэтому я засчитала это как победу и оставила остальное на следующий день. Документы могли подождать; Портер нет. Ну, я думаю, что он, вероятно, подождал бы, но я этого не хотела. Или, если быть точнее, я с нетерпением хотела встретиться с ним.
Я едва закрыла дверь офиса, когда телефон в моей руке начал звонить. Имя Риты высветилось на экране, напоминая, что мне нужно основательно поговорить с ней о её роли свахи в моей жизни.
— Просто человек, с которым нужно поговорить, — ответил я.
— И тебе привет, — ответила она своим обыкновенно сладким голосом. — Что ты делаешь в это прекрасное воскресное утро?
Прижав телефон между плечом и ухом, я открыла дверь своей машины и забралась внутрь.
— Выхожу из офиса.
— Да, хреново.
— Ага. Разгребаю завалы по большей части. По крайней мере, это более продуктивно. Всё, что я могу говорить тебе в течение следующих нескольких дней, так это то, что пока я воздержусь от погребения твоего тела.
— О, боже. Что я сделала на этот раз?
— Портер Риз, — многозначительно ответила я, от простого упоминания его имени на лице расплылась улыбка.
Повисло молчание.
— Дерьмо. Ты говорила с ним? — спросила она.
— Ага.
— И?
— И я иду с ним на ужин.
— Да ладно, — выдохнула она. — Он что держит тебя на мушке?
Я тихо рассмеялась. Затем закрыла глаза и опустила голову на подголовник.
— Я в ужасе.
— О, Боже! — закричала она. — Пожалуйста, скажи мне, что он на самом деле не приставил к твоей голове пушку.
— Нет. Я добровольно согласилась. Сегодня мы ещё и обедаем.
— Твою мать. Ты себя хорошо чувствуешь?
— Да, — просто согласилась я.
Но в этом не было ничего простого.
Портер ошибался. Я была эмоционально закрыта. Потому что позволить людям приблизиться к себе, это значит рискнуть потерять их.
Мои опасения по поводу свидания были не из-за боязни разделить с кем-то еду. А скорее не выдержать разрушения моих тщательных воздвигнутых стен и позволить взрывоопасным чувствам, бушевавшим во мне, заполнить меня.