Ходить голой перед чужим мужиком, пить его спиртное и устраиваться на ночлег в его постели неожиданно оказалось очень весело. Кровать в домике была всего одна, так что им неминуемо пришлось бы в ней встретиться. Да Оле и хотелось этого. Ей хотелось отдать свое тело на поругание первому встречному усатому дядьке – без сожаления, без симпатии, и без, упаси Господи!- какой-никакой любви.
Не спрашивая, она взяла со столика его мобильный. Нужно позвонить домой, мама, небось, с ума сходит.
- Оля!- заполошно крикнула в трубку Вероника Аркадьевна.- Ты цела? С тобой все в порядке? О Господи...а я уже собиралась обзванивать морги! Где ты? Что за выкрутасы? Приезжай домой, слышишь!
- Не могу,- разлепила Ольга сухие губы.
- Почему? Где ты? Чем занимаешься?
- Собираюсь клин клином вышибать,- ответила Оля, отключаясь.
Мужчина лишь хмыкнул, когда она принялась стаскивать с него трусы. Надо сказать, он вообще был не из говорунов – с расспросами не лез, с советами не приставал, подобрал ее на дороге, как бездомную собачонку, но ни на чем не настаивал, и, не полезь она к нему первая, так к ней бы и не притронулся.
Ночь у них была длинной, нескончаемой, как никогда раньше. Обычно сдержанная, сегодня, под влиянием алкогольных паров, Оля дала выход своим чувствам – сжигающей ее ненависти, горечи и боли.
- Глубже! Резче! Сделай мне больно!- твердила она, царапая ногтями его крепкую, широкую спину.- Укуси меня за грудь, укуси за язык! Мучай меня! Мучай!..
В какой-то момент в голове у нее прояснилось. Мамочки мои, что же я делаю, с ужасом, ощутив тяжесть чужого тела, чужие руки на своей груди, и чужой член, равномерно двигавшийся едва ли не до ее диафрагмы.
Оля хотела крикнуть, что хватит, больше не надо, она его не хочет, он обязан ее отпустить, но сладкая судорога, пронизавшая ее партнера, пронзила и ее тоже. Оля выгнулась и застонала – протяжно, с переливами.
Ну и черт с ним, что все попало ко мне вовнутрь, беспечно подумала она. Авось не забеременею и ничем не заражусь. А заражусь, так сдохну, вот тут-то Ромка и поплачет.
Странно, но мысли о Ромке, не принесли той адской горечи, что терзала ее сегодня долгими-долгими часами. Вышибать клин клином оказалось хорошим средством.
А потом за окном забрезжило утро, и Оля поняла, что пора уходить. Угар развеялся, и теперь ей было бы очень стыдно взглянуть в глаза своему случайному любовнику. Надо будет что-то говорить, объяснять, да и вообще...
Стараясь не шуметь, она потихонечку встала, неслышно оделась и на цыпочках вышла. К счастью, неподалеку от дома располагалась автобусная остановка, к которой как раз подкатил первый автобус, и бабки с сельхозинвентарем шумно принялись в него загружаться. Затесавшись среди старух, Оля скромно села поодаль, доехала до ближайшей железнодорожной станции, а уж оттуда махнула домой, даже не представляя, как будет объясняться с матерью.