Давайте подумаем. Вот готовится передача на радио. Кто-то кому-то дает задание или кто-то решает поговорить о событиях почему-то именно этого года. Кто-то просматривает сообщения того года, в том числе «в области науки»: чем он при этом пользуется? Или: почему он «не замечает»? Или: почему эта сенсация не вошла все-таки в перечень? Ведь все это очень реально, все это должно было так или иначе происходить, раз передача-то вышла.
Но с УТС, я думаю, все не так безнадежно. Термоядерная энергетика — штука очень дорогая (в школьной духовке тут ничего не сделаешь), и это дает возможность всегда её контролировать. Замену всех электростанций на экологически стерильные термоядерные (а именно так стоит вопрос) можно проводить очень плавно, постепенно. В сущности, организационно УТС-электростанция ничем не отличается от атомной, что значительно упростит переделку одного в другое. Кроме топливного цикла, конечно: здесь уран, там вода. Поэтому на АЭС нужно будет заменить только сам реактор, все остальное уже готово и его можно использовать. В конце концов, к этому слишком долго, открыто, целенаправленно и дорого шли, чтобы не представлять конечного результата и чтобы, дойдя до этого результата, не побаловать хотя бы экологическое общественное мнение. Конечно, Открытие мешает УТС. Да оно всему мешает, пока его скрывают — всему, где оно могло бы применяться, а это практически все технологии и все отрасли физики, которые направлены на разработку этих технологий или могли бы их использовать в исследованиях.
Психологический эффект это имеет очень тяжелый. Во-первых, из-за сокращения финансирования «опасных» направлений, а, во-вторых, из-за того, что работа почти во всех разрешенных направлениях превратилась в имитацию, в неинтересную игру, вроде как посадить подростка играть в кубики. Можно ли ожидать энтузиазма от авиаконструктора, если заставить его кроить воздушные шары? Кто будет всерьез запускать «Шаттлы»? Они устроили полный застой, даже в биотехнологиях. Открытие показало им, что наука вообще подошла к черте, когда она стала для их власти не нужна, опасна, недопустима, когда она перестает служить только манипуляциям и сама может выйти из-под манипуляций, может поставлять не только зрелища, но и хлеб, настоящий хлеб, за который им не будут кланяться, достаточно для всех.
Кто бы ты ни был, какой бы специфической не была твоя тема, общая атмосфера все равно будет действовать — ведь все понимают, в чем дело, и почему прикладные результаты Открытия, которым все-таки дают побаловаться узкому кругу специалистов, становятся все менее впечатляющими. Задача перед «учеными» ясна и находится в общем курсе противодействия главной опасности, а именно: сделать то, что уже было простым и дешевым, сложным и дорогим. А если не понимают, то и это не лучше. Разве образ ученого-естественника не был всегда аналогом рассеянного, вне своей области не приспособленного к жизни чудака, считающего, что человеческие отношения должны строиться разумно и логично по принципам науки? Но даже среди таковых, близких по теме исследований, доминирует чувство «не знаю, что и думать».